Стражник тоже заметил парня и нерешительно остановился, держа в одной руке факел, в другой саблю. Затем молча махнул, приглашая Павла подойти. Большого страха не было, он уже понял, что стоящий перед ним военный – русский. А своих он, пережив монгольский плен, боялся меньше. Да и пережитые опасности притупили это первоначальное паническое чувство страха при встрече с незнакомым веком.
Разглядев, что перед ним всего-навсего молодой парень, хотя и странно одетый, стражник все так же молча пропустил его вперед себя, а затем, схватив за шиворот, грубо вытолкнул из прохода. Он боялся, что царь заметил его первоначальную робость, и стремился загладить это впечатление.
– Еще один, – хрипло сказал он, освещая Павла.
– Мы будто по площади гуляем! – Гнев вновь охватил Грозного. – А ведь тебя, Никита, я просил оберегать тайну от стороннего глаза. Таково-то твое усердие? На кого я еще положиться могу? Кругом измена! Предательство!
От появления нового пленника даже невозмутимое доселе лицо Никиты Романовича выказало удивление. На сей раз он вовсе промолчал на гневную тираду государя. Да и что было отвечать? Необходимо было во всем разобраться. И вся эта странная группа, повинуясь царскому знаку, молча пошла дальше. Попытку Павла заговорить прервал хороший подзатыльник стражника, после чего он решил не спешить с инициативой, пока не разобрался, что к чему.
Долго идти не пришлось. Жестом остановив стражников с пленниками, Никита Романович взял один из факелов и прошел с царем вперед. Они остановились у глухой стены. Павел не видел, чем привел боярин тайный механизм в действие, но казавшаяся монолитной стена разошлась, открыв еще один проход. Царь и боярин шагнули в него, стражники с ребятами остались на месте. Вскоре помещение за открывшимся проходом ярко осветилось.
– Куда они делись-то? – не выдержал Павел.
Но ответом ему послужил еще один подзатыльник.
Из прохода появился Никита Романович.
– Тащи их сюда, – приказал стражникам боярин.
Те резво и довольно чувствительно для ребят бросились выполнять приказ. Брезгливо осмотрев их перед входом, боярин отступил в сторону, давая пройти, а стражников жестом отправил назад. Но тут один смиренно попросил выслушать его и, оглянувшись по сторонам, что-то зашептал Никите Романовичу на ухо.
– А ты чего же раньше-то молчал? – строго спросил боярин, выслушав.
– Да государь гневался, – робко промолвил тот.
– Ладно, никого здесь боле нет, быстро, одна нога здесь, другая – там, волоките его.
