Я получила от секретаря четкие инструкции: моя задача – наблюдать, и не более того. Что бы ни происходило, я не должна вмешиваться. Но то, что творилось сейчас на острове, касалось меня образом, который секретарь, возможно, не предусмотрел. Начать с того, что меня в каком-то смысле раскрыли. Кто-то на острове знал, что я не умерла в первую ночь, и от души постарался обезвредить меня. Так как мое тело не нашли, он или она к тому же должны были понять, что убийство не удалось и что я все еще на острове – возможно, раненая, но живая. Во-вторых, теперь пропала и Катя, и если она не убита, то в любом случае тяжело ранена. На полу было много крови. Не выйти ли мне из укрытия, не рассказать ли другим, что мне известно? В конце концов я решила, что безопаснее продолжать прятаться. Никто, кроме меня, кажется, не знал о существовании Стратегического уровня и о том, как туда попасть, так что тут у меня пока преимущество. К тому же мне вспомнилось, как Председатель угрожал мне тогда, в конференц-зале на четырнадцатом этаже. Если я ослушаюсь, меня ждут такие последствия, что и думать не хочется. “А может, попробовать связаться с секретарем?” – размышляла я, глядя на Лотту, которая прижимала к себе сумку, словно грелку.
Полковник вдруг уперся руками в колени и с усилием поднялся.
– Нам надо еще раз как следует обыскать дом. Если Катя прячется или ее прячут где-то в доме, она наверняка тяжело ранена. Предлагаю разделиться.
– И еще нам надо позавтракать, – спокойно сказал Генри.
– Да. Верно. – Полковник с благодарностью посмотрел на него.
– Вы с Лоттой останетесь здесь, внизу. Сначала обойдете нижний этаж. Если ничего не найдете, начинаете готовить завтрак, а мы, остальные, обыскиваем вместе весь дом, и как можно тщательнее. И молим господа, чтобы мы успели найти Катю, пока не поздно.
С этими словами он требовательно взглянул на Франциску и Юна, и вся компания вышла из кухни.
Я задумалась, как мне быть теперь, когда общество разделилось, и в конце концов решила спуститься к экранам, чтобы видеть обе группы одновременно. В следующие полчаса я наблюдала, как обе группы ищут там и сям, в разумных и неразумных местах, как Лотта и Генри обыскивают сначала кухню, потом салон и дальше, во всех шкафах и углах, пока Полковник, Юн и Франциска ищут наверху. Лотта все это время не выпускала сумку из рук, отставляя ее, только когда ей нужны были обе руки. Мне показалось, что Генри косится на сумку, пока Лотта занята, и предположила, что он тоже думает про телефон. Может, он искал случая вытащить его, может, как и я, просто думал о нем. Судя по всему, он не заговаривал с Лоттой о телефоне; наконец они ушли на кухню, готовить завтрак. Через какое-то время к ним присоединилась группа с верхнего этажа; я оставила экраны и поднялась в кухонную стену. Не потому, что собиралась услышать что-то особенное. Пятеро собравшихся там завтракали в гнетущем молчании; за окнами серый свет незаметно приближался к полудню, а ветер усиливался.
