Вообще же Генри был заурядный человек. Он исполнял свои рабочие обязанности прилежно, без оригинальности. Избегал рискованных решений. В недели, когда он дежурил в кухонном закутке, кухня бывала убрана безупречно. Он не был замкнутым, но не был и открытым, ничего не рассказывал о себе, пока его не спрашивали напрямую. Тогда он отвечал – вежливо и коротко. Что он делал в выходные, что он думает о новом фильме, куда поедет в отпуск. Он выдавал информации не больше и не меньше, чем требовалось, чтобы ответить на вопрос. Часто он предпочитал перевести разговор на спросившего – похоже, не потому, что человек этот был ему особенно интересен, а из вежливости или (как я начала понемногу подозревать) чтобы избежать разговоров о самом себе. Когда сослуживцы приглашали Генри на дни рождения, пикники, выпить пива после работы, он почти всегда отклонял приглашения, вежливо и под извинительными предлогами. День рождения тетушки, стирка, он должен уехать, так что увы. В следующий раз – с удовольствием. Генри был человеком, который никому не мешает и которому поэтому никто не мешает. На работе все единодушно считали Генри Фалля приятным коллегой, но никто не обращал на него особого внимания. И когда я начала наблюдать за ним, мне пришло в голову, что эта дружелюбная дистанция, эта почти изощренная скромность были не случайными. Он сам так устроил. Генри хотел, чтобы все было именно так.
Его внешность тоже говорила о нем не слишком много. Он выглядел как мальчик из маленького города, выросший в доме с ухоженной лужайкой, за белым забором. Командные игры и картинки-головоломки, летний лагерь “Пионер”. Он был чуть выше среднего роста, с квадратными плечами, словно в юности занимался спортом, но потом бросил. Без лишнего веса, но и не худой. Приветливый взгляд, темно-русые волосы. Он редко стригся, но щеки каждое утро бывали гладко выбриты. На бледном носу проступали веснушки, но невозможно было понять, загорают ли его плечи под летним солнцем или просто слегка обгорают. Зимой он носил варежки и шапку. Иногда на нем оказывались цветные носки с рисунком. Можно было подумать, что у него есть пестрый галстук, только он его не носит. Голос негромкий, слегка скрипучий. Он производил впечатление не то соседа, не то чьего-то друга детства – кого-то, кого ты встречала прежде, но не помнишь где. Человек, которого не замечаешь в толпе. Если бы я не увидела, как Генри глотает коньяк, я бы, вероятно, не обратила на него внимания.
