На нашем конце стола неявным образом распоряжался Генри – как обычно, просто позволив говорить другим. По тому, как он то задавал Полковнику вопросы, свидетельствующие о его осведомленности, то подливал ему в бокал, я заподозрила, что он тоже понял слабость Полковника и тоже пытается ею воспользоваться. С одной стороны, это было хорошо – я могла откинуться на спинку стула и предоставить всю работу ему, с другой стороны – я задумалась, какую цель преследует Генри, пытаясь напоить Полковника до положения риз. Может, включился соревновательный инстинкт, может, он хотел повысить собственные шансы, выведя Полковника из игры или хотя бы выставив его в невыгодном свете. Лотта иногда вклинивалась в разговор; по мере того как ее плечи поникали, она все меньше хвалила себя и проявляла все больше интереса к нам, остальным. Внезапно она повернулась ко мне.
– А чем вы занимаетесь сейчас? После возвращения домой?
Я помедлила с ответом.
– Я вернулась к своим прежним обязанностям.
Лотта явно удивилась.
– Как неожиданно. Я думала, вам предложат какую-нибудь руководящую должность… Вокруг вас ведь был такой шум!
Я не поняла, заметила ли Лотта мою реакцию, потому что она тут же более дружелюбно, словно чтобы смягчить язвительный тон, добавила:
– Вы, кажется, проделали огромную работу. Сложную. А работа в таких местах наверняка выматывает.
Я помычала, продолжая жевать; еды во рту вдруг как будто стало больше.
– Хорошо хоть, что у вас нет семьи, с которой надо считаться. Мои муж и дети никогда бы не отпустили меня в подобное место.
– У меня дочь, – брякнула я и тут же пожалела об этом.
Лотта изумилась.
– Вот как! И сколько ей лет?
– Девять.
– Но… вот как. Ну ладно. А она была с вами там? Наверняка ведь нет?
– Она тогда жила у моей матери.
Лотта как будто ждала, не скажу ли я что-нибудь еще. Мой мозг судорожно искал тему для беседы, которая не требовала бы мучительных объяснений.
– А у вас сколько детей? – Мне на выручку пришел Генри. Увидел панику в моих глазах?
Лотта повернулась к нему:
– Они уже подросли и не требуют моего постоянного внимания, так что теперь я хотя бы могу обдумать работу в этой группе. Им двенадцать и четырнадцать, оба мальчики. Один…
Лотта заговорила о хоккейных тренировках и преимуществах и недостатках разных школ. Я не решалась взглянуть на Генри и сосредоточилась на Лотте; в конце концов мне удалось выдавить из себя пару вопросов, после которых она снова заговорила о себе. Разговор понемногу вернулся на более безопасную почву.
