Тридцатью годами ранее.
В помещении, лишенном окон, было слишком темно, чтобы доверять своим глазам. В тяжелом застоявшемся воздухе витал запах параши и страха. В давящей на уши тишине было слышно, как кто-то проходит по коридору, да изредка открываются железные двери, такие же как и та, что вела сюда, которая вскоре тоже должна будет открыться.
Судья шла по узкому коридору, зная, что нет лучшего места для того, чтобы сломать человека. Нужно загнать его в угол, свести с ума чувством безысходности, а затем добить, поместив сюда. Здесь ломались и более сильные, чем этот.
Судья остановилась возле железной двери. Сопровождавший ее охранник суетливо зазвенел ключами. Судья неодобрительно взглянула на его дрожащие руки. Чего он боялся? Этого места или же ее?
- Ты можешь идти, - сухо бросила она, испытывая отвращение к этому жалкому человеку в форме.
Он замялся, не решаясь оставить ее одну.
- Я сказала, ты можешь идти.
- Я буду в конце коридора, - выдавил из себя охранник.
- Мне все равно, где ты будешь.
Судья дождалась, когда он уйдет, и вошла в камеру.
- Здравствуй, Лесков, - сказала она заключенному.
Он неподвижно стоял в глубине камеры. Подавленный, сломленный, униженный - так, по крайней мере, хотелось думать судье.
- Ты проиграл, Лесков, - сказала она, упиваясь своим могуществом.
Как же ей хотелось, заставить его встать на колени, умолять, целовать ее ноги, а она прижала бы его голову к земле, втирая в его небритую щеку прилипшее к подошве сапога дерьмо. Но он не падал на колени, не умолял, он просто стоял, путая ее планы и заставляя гордиться его стойкостью.
- Ты ничтожество, Лесков, - сказала судья не столько ему, сколько самой себе. - Я сломала тебя, Лесков. - Забыв об опасности, она подошла к заключенному почти вплотную, чтобы он мог чувствовать, вдыхать ее запах. - Скажи мне, Лесков, ты еще помнишь, как пахнет свобода? - спросила судья, подходя ближе. - А величие? А? Ты чувствуешь мой запах? - прошептала она ему на ухо. - Надеюсь, ты еще не забыл его, Лесков. - Ее губы почти касались его шеи. Губы, которые произносили его имя так, словно это было ругательство. - Скажи мне, Лесков, каково это, стоять здесь, чувствовать мое дыхание, мою близость, вдыхать мой запах… А, Лесков? - Она с трудом поборола желание прикоснуться к нему рукой. - Теперь ты мой, Лесков. - Кончики ее пальцев скользнули по его одежде. - Только мой. - Едва различимый стон вырвался между ее губ. - Но знаешь что, Лесков? - Она отпрянула от него, старательно ища встречи с его взглядом и все еще тяжело дыша. - Ты мне больше не нужен, Лесков. Ты бесполезен. - Не желая смотреть на него снизу вверх, она сделала шаг назад. - Ты проиграл, Лесков, - ее голос стал неожиданно жестким. Она медленно отступала назад к двери, испытывая его терпение. - Ты ничтожен, Лесков. Ты… - судья замолчала. На какое-то мгновение ей показалось, что позади нее кто-то стоит.
