- Негоже это для мужчины, - проскрипел позади него старик, который появился словно из ниоткуда. Бесцеремонно подвинув француза, он загремел связкой ключей, собираясь открыть ворота.
- Что вы делаете? - растерянно спросил Мольбрант почти без акцента.
- Ты разве не видишь?
- Я думал, что в доме никто не живет.
- В доме? - старик презрительно сплюнул. - Боже упаси жить в этом доме! - он обернулся, награждая француза презрительным взглядом. - Ты разве не помнишь меня?
- Нет.
- Ну, тогда стой здесь и плач.
Старик закряхтел, закрыл за собой тяжелые ворота. Мольбрант смотрел, как он уходит - усталый, немощный, едва поднимая ноги - последний слуга этого проклятого дома. Старик не оборачивался.
В сторожке, где он жил, было тепло. В сторожке был его дом. Он снял мокрый плащ и повесил сушиться над обогревателем, достал купленную газету, заварил чашку чая, надел очки. Какое-то время старик читал, стараясь ни о чем не думать, затем подошел к окну, увидел Мольбранта, заворчал и начал снова одеваться.
- Жалко мне тебя, - сказал он французу. - Вымок, наверно, весь? Ты только посмотри какой дождь, а у тебя и зонта нет…
- Я вас вспомнил, - перебил его Мольбрант. - Вы работали здесь садовником когда-то.
- Работал, - старик зазвенел ключами, открыл ворота. - Пойдем в сторожку. Согреешься, - он увидел, как вздрогнул француз. - Ну, чего ты? - растерялся старик. - Не бойся. Все уже давно закончилось. Здесь нет никого кроме меня и моей внучки.
- Вашей внучки?
- Да. Только не говори никому. Это вообще-то не положено, - старик недовольно замахал рукой. - Ну, пойдем же! Не заставляй старика мокнуть.
В сторожке он забрал у Мольбранта куртку и свитер, повесил сушиться. Чай, который он заварил, был крепким и пах мятой.
- Это моя внучка, - сказал старик, доставая потрепанный фотоальбом. - Правда, красавица?
Он долго показывал фотографии и вспоминал, вспоминал, вспоминал… Мольбрант слушал его, забившись в угол старого дивана. Озноб проходил. Скрипучий голос старика успокаивал. Мольбрант закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Он задремал лишь на мгновение. Так, по крайней мере, ему показалось.
- Просыпайся, твоя одежда уже высохла! - услышал Мольбрант женский голос.
Внучка старика деловито расхаживала по комнате, проверяя все ли на месте. Самого старика нигде не было.
- Не бойся, я не вор, - сказал ей Мольбрант.
- Все вы так говорите, - она наградила гостя недобрым взглядом. - Пользуетесь тем, что у старика доброе сердце. Работу бы лучше нашли, чем попрошайничать… А нас и свих лодырей хватает.
