– Если завещание простое, то немногое, – сказал Арман. – Смотреть, чтобы платились налоги и оплачивались счета, чтобы завещанное доставалось тому, кто назван в завещании. Потом продажа собственности. С этим помогает нотариус. Душеприказчиками обычно становятся члены семьи и друзья. Люди, которым доверял завещатель.
Трое переглянулись. Никто из них не находился в родстве с Бертой Баумгартнер, никто не был ее другом. И все же они оказались здесь.
Арман осмотрел влажные стены – не осталось ли на них старых фотографий, потом пол – не упали ли они туда. Что-нибудь такое, что сказало бы им, кто такая Берта Баумгартнер. Но он так ничего и не увидел. Только неясные отметки на дверном косяке. И лошадка, собачка, мишка.
– Звучит не так уж страшно, – сказал Бенедикт.
– Это в случае, если завещание простое, – сказал Арман. – Если нет, то на это может уйти много времени. Очень.
– Ну несколько дней, да? – спросил Бенедикт. Не получив ответа, он добавил: – Недели? Месяцы?
– Годы, – сказал Арман. – На исполнение некоторых завещаний уходят годы, в особенности если между наследниками возникают споры.
– А такие споры – дело нередкое, – сказала Мирна. Она развернулась на триста шестьдесят градусов. – Причина тому в жадности. Но похоже, они уже вывезли отсюда все, что можно. И я не могу себе представить, чтобы для дележа осталось что-то ценное.
Арман рядом с ней проворчал что-то про себя.
Она посмотрела на него и кивнула:
– Я знаю. Нам это может казаться чем-то нестоящим, но людям, у которых ничего нет, немного сверху может показаться целым состоянием.
Он продолжал хранить молчание.
Гамаш думал не совсем так. Завещание, собственность – за этим может крыться нечто большее, чем деньги, собственность, вещи. Если кто-то получил больше других, это может толковаться как предпочтение, оказанное ему покойным. Есть разные виды жадности. Нужды́.
И завещания иногда использовались для нанесения последнего оскорбления, последней пощечины от призрака.
– Наши труды оплатят? – спросил Бенедикт.
– Может быть, немного. Обычно это делается как услуга, – сказал Арман.
Бенедикт кивнул.
– И как мы можем узнать, простое это завещание или нет?
– Мы это можем узнать, только прочтя завещание, – сказала Мирна.
– Но мы его не можем прочесть, пока не дадим согласия, – заметил Бенедикт.
– Уловка двадцать два, – произнес Гамаш, однако лицо молодого человека не осенила искорка понимания. – Я думаю, мы должны исходить из худшего и решать, хотим ли мы возложить на себя такие обязанности.
