Познакомился я и с родителями молодёжи, выглядевшими ненамного старше своих детей. Попытался деликатно узнать, сколько им лет, но Ирума сказала, что подобные вопросы задавать не принято — информация слишком личная. Зато с помощью наводящих вопросов мне удалось выяснить, что когда родилась сама Ирума, её старший брат помогал родителям, посвятившим всё своё время воспитанию малышки, снабжать семью продовольствием. А это значило, что юноша к тому времени вырос и стал уже достаточно взрослым, чтобы не только уверенно держать в руках лук, но и уметь неплохо с ним обращаться. Предположим, что Оэлу на момент рождения Ирумы исполнилось пятнадцать лет — маловероятно, что в более раннем возрасте мальчик сможет целыми днями свободно разгуливать по лесу, отстреливая потенциальную еду направо и налево. Затем, когда Ирума подросла и уже не стала требовать к себе постоянного внимания, её родители решились на рождение следующего ребёнка. Им стал Харт, второй брат Ирумы, а затем уже родилась самая младшая сестрёнка — Лания, на которую и положил глаз убитый мною любвеобильный жрец. Сомневаюсь, что в семье Ирумы интервалы между рождениями каждого последующего ребёнка сильно различаются, поэтому навскидку предположил, что родители Ирумы состоят в браке примерно шестьдесят лет плюс-минус десяток. Возможно, я даже занизил предполагаемую цифру — мне так и не удалось узнать, сколько они прожили вместе к тому моменту, как решились на рождение своего первенца. Они, кстати, и сейчас выглядят как молодожёны…
По посёлку я уже давно разгуливаю, как по своему дому, и каждый встреченный мною житель низко мне кланяется и уступает дорогу. Ещё бы — в моём статусе жреца богини Мары никто, кроме меня, в деревне не сомневается. Доказательств более чем достаточно — медальон с изображением рурха, оставшееся безнаказанным со стороны местного божества убийство мною предыдущего священнослужителя и чудесное исцеление брата Ирумы. Но я-то знаю, что оскаленная кошачья пасть на моём медальоне — простое изображение, которое может повторить любой талантливый художник, жив я остался не потому, что меня признала богиня, а потому, что отомстить за смерть жреца местные жители просто побоялись. А жизнь Оэлу спас наведённый заряд статического электричества, образовавшийся от удара молнии и сотворивший что-то в его организме. Впрочем, кто я такой, чтобы переубеждать аборигенов в их искренних заблуждениях? Хотят верить — пусть верят…
