– Я осознал, что краскам удавалось немного замалевать мою беду.
– Хватит об этом. И хочу тебе напомнить, что я не совсем слепая, я различаю яркий свет.
– Мне необходимы цвета.
Шарлотта ощупью нашла на столе корзинку с фруктами, взяла оттуда банан и протянула отцу:
– Возьми.
– Я не хочу есть.
– Когда ты смотришь на банан, ты возбуждаешь зону своего мозга, восприимчивую к желтому цвету; это доказывает, что наш мозг преобразует черный и белый в цвета. Точно так же, когда ты смотрел черно-белый фильм, твой мозг за несколько секунд превращал его в цветной. Так было до того, как исчезли цвета, и мои коллеги заверили меня, что с тех пор ничего не изменилось. Так что закрой глаза и попробуй представить себе этот банан.
Люсьен подчинился.
– Ты права, – подтвердил он секунд десять спустя. – Если сосредоточиться, можно вернуть цвет, по крайней мере – в голове.
Он снова открыл глаза и явно испытал разочарование при виде серого банана, но, чтобы порадовать дочку, очистил его и съел.
* * *
Мехди Ток пересмотрел сетку передач «Франс Интер». Всем им соответствовало ключевое слово «позитив». Одна за другой следовали пустейшие и легкомысленнейшие передачи и беззаботно-радостные песенки, что поднимало слушателям настроение, а заодно увеличивало их число. Особый интерес аудитория «Франс Интер» проявляла к цветовым обозрениям Шарлотты, которые пользовались все большей популярностью. Ее передача стала ежедневной, и выпуск повторялся несколько раз в течение дня.
Друзья мои, мы утратили восприятие цвета. Допустим. Но ведь мы потеряли не все – у нас остались черный и белый! «Разве черный и белый – это цвета?» – возразят некоторые. Так вот, любознательные слушатели, да будет вам известно, что этот вопрос ни разу не звучал до начала XX века. Наши предки «нецветным» считали все неокрашенное, например суровое, неотбеленное полотно монашеской рясы. Тогда почему же мы задаемся этим вопросом сегодня? Отчасти по вине господ Эдмона Беккереля и Эмиля Рейно, которым пришла в голову хорошая мысль изобрести одному – цветную фотографию, а другому – цветное кино. Со временем технологии «производства» цвета шагнули далеко вперед, но мы по-прежнему продолжаем противопоставлять черно-белые снимки или фильмы тем, что называем цветными. Так что же, по-нашему, черный и белый – не цвета вовсе?
– Хороший вопрос, – тусклым голосом пробормотала Сильвия.
В мозгу у Шарлотты, в передней части его поясной извилины – в зоне, частично управляющей эмпатией, сработала цепочка химических реакций, и она спросила:
