Да, ничего особенного в тот день не было. Только Смел долго не мог уснуть после ужина, закутавшись в свое одеяло. А когда наконец задремал, то сразу приснилось ему, что приоткрыл он глаза и увидел в неверном свете чуть живого костра, как скользнула между деревьев маленькая фигурка, показавшаяся странно знакомой. Но сон то был, или нет — так и не понял.
Главное — незаметность. Нужно быть незаметным, чтобы выполнить то, что он задумал. Решив так, Последыш долго заглядывал в окошко кухни, выжидая, пока его старый знакомец повар Оковалок останется один. А выждав, зашел. Толстый, сердитый на вид Оковалок заканчивал приготовления в дорогу. Он поднял красное щекастое лицо от дорожного мешка и хмуро буркнул:
— Чего тебе?
— Ничего… Когда выходите?
— Завтра утром, Смут бы их всех побрал с ихней войною вместе, — Оковалок со злостью швырнул в дорожный мешок сверток пряностей. — Все вверх дном. Как с ума посходили…
Последыш дождался, пока он сердито умолк.
— А ты возьми меня с собой… А, Оковалок?
— Куда?
— Туда…
— И этот свихнулся, — плюнул Оковалок. — Думаешь, тебе там медом помазано?
— Поглядеть хочу… Интересно.
— А убьют?
— Не убьют. Я на дерево залезу.
— Слушай, иди — не морочь голову. «На дерево»…
Последыш вздохнул, помолчал. Потом перевел разговор на другое:
— Ложку свою скоро до черенка сгрызешь…
Как всякий повар, Оковалок носил в специальной петле на поясе ложку, которой пробовал готовящиеся блюда. От частого применения дерево быстро щербатилось по краям — приходилось чуть ли не каждый месяц ложки менять, что ужасно Оковалка раздражало. Он все собирался заказать себе инструмент из чугунного дерева, да руки не доходили. Вот и сейчас на поясе у него болталась ложка самого плачевного вида.
А у Последыша была шикарная серебряная ложка, каких в Поречье не делали. Она досталась его прадеду-фельдмаршалу как трофей после войны с эльмаранами и множество лет провалялась в его сундуке без дела. А когда на свет появился правнук, фельдмаршал сделал широкий жест: подарил ему сей экзотический предмет. Так что, совсем не случайно произнес Последыш невинную на вид фразу:
— Ложку свою скоро до черенка сгрызешь…
Оковалок, и без того раздраженный, при этом замечании метнул на него свирепый взгляд и принялся со злостью распихивать что-то в своем мешке. А Последыш, будто не замечая этих грозовых признаков, неторопливо продолжил:
— Вот ты бы меня взял, а я бы тебе ложку свою подарил…
Нечего и говорить, что повар знал о существовании серебряной ложки. Последыш даже приносил поглядеть. И теперь Оковалок сперва замер, а потом поднял на Последыша недоверчивый взгляд:
