Гоблин смахнул воображаемую пыль с кресла и предложил мне сесть, что я и сделала, с любопытством уставившись на него.
— Это… — засмущался вдруг гостеприимный хозяин. — Вы, может, чаю хотите или еще чего, так только скажите, жена-то моя кухаркой у господ, так что мигом все сделает.
— Нет, спасибо, чай мы пили только что. Меня зовут Лавиния, а вас?
Я помнила, что сами гоблины фамилий не берут и никогда не называют никого по фамилии.
— Я это… садовник здесь, Вургл.
— Очень приятно. — Я протянула руку для пожатия.
Гоблин замер, стянул перчатку, вытер ладонь о штаны и торжественно ответил рукопожатием.
— Так вот, я чего сказать-то хотел… Вы не подумайте, они хорошие хозяева и платят хорошо, и кресла вон подарили. — Он с детской гордостью погладил бархатный подлокотник. — Только маленькую госпожу нужно отсюда уводить.
— Маленькая госпожа — это?..
— Мадемуазель Франсуаза. Хозяйка-то сама без магии и девочки стесняется, не знает, как быть с ней, а Франси учить надо, перегорит ведь! Она всю жизнь в саду провела, каждый кустик, почитай, мы вместе сажали, золотая девочка! — Вургл извлек из кармана фартука огромный клетчатый носовой платок и старательно высморкался.
— Так у мадемуазель Франсуазы магия жизни? Или земли?
— Нет-нет, у нее пение! — На эти слова я вытаращилась совершенно неприлично. — Франси поет, и рассада прямо на глазах становится крепкой, а мучнистая роса исчезает, будто и не было!
Пение! Если это не особая вариация стихии жизни, то что тогда?
Конечно, когда-то существовала магия сирен, но этой расы уже лет триста как никто не видел в нашем мире. На них в былые времена велась настоящая охота, ведь сирена, включившая свой особый голос, может убедить кого угодно в чем угодно — отдать все, что имеет, покончить с собой, повернуть войска против сюзерена. Это разновидность ментальной магии, но куда более сильная, чем то, чем владею я. Даже более сильная, чем у орочьих шаманов.
Распрощавшись с Вурглом, я сама не заметила за размышлениями, как вернулась в дом, и очнулась в тот момент, когда наткнулась в холле на дворецкого, распекающего за что-то одну из горничных.
— О! Брасье, вы-то мне и нужны! Скажите, в поместье есть какая-нибудь информация по монастырю Великой Матери?
— Да, госпожа Редфилд, конечно, одну минуту! — Он повернулся к горничной. — Иди, Элли, и в следующий раз вытирай пыль не только перед вазами, но и за ними тоже. И рамы картин протирай! Итак, госпожа Редфилд, прошу вас пройти в библиотеку.
