– Ну, вот и ваш товар, – пророкотала Фимела. – С вас ещё одна золотая монета.
– За что?! – хором воскликнули друзья.
– А, ладно! – махнула рукой огриха. – Забирайте так, что-то я сегодня расчувствовалась. Ну, вы это, – она дружески хлопнула друзей по спинам, отчего у Флозерина громко щёлкнули зубы, – заходите ещё.
– Всенепременно! – воскликнули друзья и, подхватив пленницу под руки, вывалились на улицу.
От греха подальше верёвку на её руках всё-таки оставили, справедливо полагая, что пленница наверняка попробует от них сбежать. Но, на удивление, бывшая предводительница Змеёнышей вела себя смирно, лишь изредка зыркая по сторонам затравленным взглядом. Вот так они и добрались до пирсов, где стояли белокрылые галионы командора ап-Хеннах – «Развратница» и «Скромница».
У причалов кроме них стояло ещё много кораблей и лодок, на которых вели оживлённую торговлю купцы-коробейники. Возле сходней на тюках сидело несколько матросов, лениво посматривающих по сторонам из-под широкополых войлочных шляп. Их необычную кампанию заметили:
– Эй, эй! Это же Герхард с какой-то красоткой! Или даже двумя. Или это эльф?!
– Помолчал бы ты, Хрящ, – добродушно отозвался гном. – Капитан у себя?
– А то. Ты и эльфа с собой возьмёшь? Тогда оставь нам хотя бы рыжульку.
– А харя не треснет, Хрящ?! – подала голос Тьяра.
– Не-а, – ответил, прищурившись, матрос, который действительно, казалось, состоял из одних хрящей. – В самый раз. Обожаю рыжих и дерзких.
Эльф недовольно поморщился. Он так и не привык к нравам моряков и пиратов, поэтому старался сводить их общение к минимуму. Оставив Тьяру на попечении гнома, сам он остался на причале. Герхард, зная о привычке своего друга, даже не стал останавливаться.
После боя Саломею и Аруша привели в ту же комнату, а следом за одетыми в чёрное слугами Магруна вошёл и их хозяин, едва не пускаясь в пляс.
– Молодец, оборотень! – он едва сдержался от того, чтобы не хлопнуть Аруша по спине. – И ты, девка, ничего! Сегодня я заработал на вас огромные деньги. Продолжайте в том же духе и, может, проживёте достаточно долго, – волшебник захохотал и вышел из камеры, которой стала для Саломеи и оборотня комната, за ним, пятясь, вышли и его слуги.
– Как ты? – спросила Аруша девушка, стараясь не смотреть на текущую из его ран кровь.
– Не так уж и плохо, как кажется, – он ещё находил в себе силы улыбаться. – Скоро всё заживёт. Но я не отказался бы сейчас от горячей ванны и хор-рошего обеда с густым, терпким киосским.
