Неистово рыча, демон обернулся и увидел фигурку маленькой женщины, судорожно сжимавшей в руке новый кинжал. Одного этого удара было недостаточно, чтобы остановить выходца из Нижних Королевств, и демон сделал уже первый шаг по направлению к своему обидчику. Но тут, получивший краткую передышку Аруш, бросившись, вцепился клыками в горло демона. И уже не отпускал его, даже когда когти демона в агонии рвали его бока, пытаясь сбросить объятого яростью зверя.
Постепенно движения демона замедлились, он всё медленней двигал лапами, и, наконец, тяжело упал сначала на колени, а потом завалился на бок. Лишь когда он перестал подавать признаки жизни, Аруш разжал челюсти и с трудом поднялся на лапы. Вздернув окровавленную морду вверх, он провыл какую-то свою победную песнь и рухнул навзничь, постепенно превращаясь обратно в человека.
Буря пронеслась среди зрителей! Проигравшие ругались и кричали на разных языках. Те же, кто, повинуясь зову удачи, поставил на Аруша и Саломею, победно хохотали и подсчитывали в уме выигрыш. Но больше всех радовался Магрун Бездушный, хотя на его холёном лице не отобразилось и тени эмоций. Этот бой принёс ему небывалую прибыль, и речь шла не только о деньгах. Сегодняшняя победа ещё на шаг приблизила его к заветной цели, на пути к которой он не остановился ни перед чем.
С первыми лучами солнца эльф уже стоял перед домом Кошачьей Леди. Ночная роса ещё щедро блестела на лепестках роз и на паучьих нитях. Но всё это Флозерин отметил походя, внутренне готовясь к разговору с колдуньей. Всю ночь его преследовали кошмары, и пару раз он спускался на кухню выпить воды. Герхарда кошмары не мучили, и он преспокойно спал, похрапывая и ворочаясь во сне.
Отогнав, так некстати подвернувшиеся мысли, эльф внимательно осмотрел дом. Снаружи Флозерин не заметил ни одной кошки. Что само по себе уже было необычно. Он ещё раз осмотрелся, прислушался – ничего! Тем не менее, входить в дом он поостерёгся и осторожно присел на жалобно скрипевшем крыльце.
– Ты просто несносен, эльф, – раздалось из-за спины. Флозерин поспешно поднялся, оборачиваясь. Колдунья стояла в полуметре от него в своём неизменном балахоне, с глубоко надвинутым капюшоном. Снова она подошла к нему вплотную, а он даже ничего не почувствовал. «Может я уже оглох? – мелькнула подленькая мысль. – Но нет, я слышу пение птиц, шелест листвы. Противная старуха просто дразнит меня!»
Но сегодня голос колдуньи дрожал больше обычного и скорее напоминал сухую, скрипучую ветку, с которой балуется лёгкий, озорной ветерок. А когда она сделала пару шагов, с трудом переставляя ноги, он не удержался:
