– Совет, хм. Садись на первый корабль, идущий в Империю, Зурдаар, Халифат, всё равно куда.
– Я так не могу.
– Ну и дурак. Верни послу деньги, и вся недолга.
Но эльф лишь молча покачал головой, разглядывая носки сапог. Тем временем вспышка гнева у колдуньи прошла так же внезапно, как и началась.
– Приходи утром, может, за ночь я что-нибудь придумаю.
– Хорошо, – эльф несколько прибодрился и покинул дом Кошачьей Леди с теплившейся надеждой в глазах, не заметив, как печально качала она ему вслед головой.
Саломея со страхом ждала наступления ночи. Правда, определить смену времени суток, сидя в подвале, было невозможно. После ухода вчерашних «гостей» она, поплакав, всё-таки уснула, свернувшись калачиком. Ей снился отец, который почему-то вёз её на рынок рабов. Она кричала, плакала, просила его не делать этого, но его глаза оставались закрытыми, а на лице не дрогнул ни один мускул.
Наконец, после последней отчаянной попытки докричаться до него, она опустилась на колени и закрыла лицо руками. Когда же она вновь решилась посмотреть на отца, тот со страшным криком стал ногтями разрывать себе лицо. Хлестала кровь, клочья кожи свисали кровавой бахромой, и сквозь этот кошмар на Саломею смотрело лицо Джэнхан’гаша. Она снова закричала и проснулась.
За время, проведённое в подвале, её глаза адаптировались к темноте, и она сумела рассмотреть массивную фигуру Аруша, который сидел рядом на корточках.
– Это кошмар, – тихо произнёс он. – Просто кошмар.
– Мне снился этот… эта тварь.
– Демон, – утвердительно заключил оборотень.
Саломея помня, что имя демона произносить нельзя, молча кивнула и принялась рассматривать своего сокамерника, но в темноте черты его лица ускользали от её взгляда.
– Не поддавайся его чарам, – с рыком произнёс Аруш. – Борись, пока хватает сил. Иначе он получит твою душу ещё до твоей смерти.
– Звучит не ободряюще, – грустно заметила девушка, шмыгая носом и инстинктивно оправляясь. Её длинные чёрные волосы, бывшие её гордостью, теперь сбились, в них торчали соломинки и ещё бог знает какой мусор. Саломея тяжело вздохнула и оставила тщетные попытки привести себя в порядок.
Спустя некоторое время дверь в их темницу распахнулась. На пороге стоял стражник с подносом, на котором стояли миски с едой. Мужчина молча поставил поднос на пол и вышел. Желудок Саломеи тут же требовательно заурчал, напоминая, что ела она последний раз сутки назад. Но девушка нерешительно глядела на миску, исходящую паром и дурманящим запахом еды.
