– Ты с ума сошел, безумный эльф, – зло прорычал гном, но, тем не менее, пошел с Флозерином, когда тот направился к паланкину. Скарцени встретили их настороженно, но без видимой враждебности. Эльф поднял пустые ладони в знак того, что не вооружен и идет с мирными намерениями:
– Я хочу забрать свое копье.
Оставшийся, видимо, за старшего воин коротко кивнул и посторонился, давая проход к месту, где еще висел мертвый маг. Выдернув копье из груди мертвеца, Флозерин заметил медальон из сплетенных в клубок морских змей. Присев рядом с телом, он откинул капюшон с головы мага и в изумлении замер. На него мертвыми глазами смотрел ребенок. Девочка!
Флозерин откинул прядь черных волос с лица мертвой и тогда только заметил тонкую сеточку шрамов, украшавших виски девочки.
– Герхард, подойди сюда, – тихо позвал он.
Шумно топая, подошел гном.
– Чего тебе? Что я, мертвых не видел.
– Таких нет. Посмотри, – эльф подвинулся, давая место гному. Тому хватило одного взгляда, чтобы опознать мертвеца.
– Фьери.
– Точно, дружище.
– Какой клан?
Флозерин повернул головку Фьери, тело которой еще не успело окоченеть. На шее под ухом у нее была татуировка розы.
– Ядовитые шипы.
Гном грязно выругался и стал оглядываться по сторонам, сжимая выхваченный из ножен кинжал.
– Не дергайся, – успокоил его эльф. – Думаю, здесь нет ее «милых» сестричек. Она – ренегат.
Герхард кивнул в знак того, что понял, но оглядываться не перестал. К ним тем временем подошел один из охранников:
– Гос–спожа, хочет вас–с видеть.
Язык скарцени назывался змеиным за огромное количество шипящих звуков. А самих их называли «змеенышами». Кожа скарцени, в отличие от любой другой, напоминала змеиные чешуйки, но была теплой и не скользкой. Правда, в глаза им редко кто отваживался это сказать. Скарцени были превосходными воинами, и нанять десяток змеиных бойцов мог позволить себе не каждый богач.
Флозерин кивнул и поднялся, предварительно сорвав с шеи убитой медальон.
Полупрозрачная ткань полога все-таки не давала разглядеть сидевшего внутри, но голос, раздавшийся из паланкина, заставил эльфа тут же напрячься. Голос был детским:
– Я благодарю сына Пеллериона за его меткость и отвагу, – зазвенел весенний ручеек. – Судьбе угодно было свести нас в трудную минуту. Моя признательность обретет более материальную форму при следующей нашей встрече. А сейчас возьмите вот это, – маленькая ручка с множеством браслетов вновь показалась из–за полога. На детской ладошке лежало изумительной работы кольцо с большим дымчатым камнем.
