– Здравствуйте…
– Крис-ти-на? Вот как? – бровь… хм, свекрови, насмешливо поднялась вверх.
Черт, она из Повелителей Бровей. Все, я попала…
– Так, где там Кристина? – пробасил кто-то сбоку, и я уставилась… На копию Макса лет эдак через двадцать.
И почувствовала, что лицо мое расползается в какое-то гигантское мимими. А лица этой семейки становятся удивленными – видимо, знатно меня перекосило.
– Здравствуйте, – прошептала, наконец, снова, отступая за спину Макса. Ведь он должен меня защищать?
– Хм, – озадачился Григорий Михайлович.
– Ага, – непонятно подтвердил его сын, пожал руку отцу, нежно обнял маму и вернулся ко мне, чтобы обвить рукой талию и утащить куда-то в глубину дома.
– И пусть начнутся Голодные Игры, – вздохнула и тихо, чтобы никто не услышал заявила захватчику моих телес. – Мне кажется, твоя мама помнит, что я должна быть Лена.
– Она не выдаст. Сама сгнобит, – пояснил он весело.
– Вы…близки? – голос на последнем слове дрогнул. От зависти…
– Как может быть близок единственный и не самый плохой ребенок. Она, конечно, та еще язва и будет защищать свое до последнего, но если полюбит…
– Может, лучше не надо? Чтобы полюбила? – спросила немного грустно. – Потом будет кому тебя утешать, когда мы расстанемся, потому что я тварь и все такое…
Замер. Наклонил голову и как-то странно посмотрел, и даже хотел что-то сказать…Но только вздохнул и завел, наконец, в столовую, где уже стоял накрытый стол.
Спустя пару минут – меня там обсуждали, что ли? – к нам присоединились его родители. И сами принялись ставить на стол блюда и накладывать в тарелки кусочки – почему-то мне казалось, что в таком доме обязательно есть горничные и кухарки, но даже если и были, то я их не видела.
И на следующие два часа я выпала из реальности. Потому что…
Если бы меня спросили, что такое настоящая семья, я бы молча и невежливо показала пальцем именно на Титовых.
Нет, они не были идеальными.
Вера Евгеньевна язвительно шутила и была чуть раздражена, потому что не отдохнула толком после смены – она была заведующей отделением обычной городской больницы и продолжала оперировать. И, порой, ее вопросы в мою сторону ставили в тупик и загоняли в ловушку неловкости.
Григорий Михайлович оказался главным архитектором их необъятного предприятия – а я все гадала, почему незнакомый мне дед-самодур планирует передать бразды правления именно внукам, хотя у него есть сын – часто отвлекался на звонки «идиотов, которые ровную линию могут нарисовать только если им руку прибить к линейке, и в понедельник я так и сделаю», периодически смотрел на нас с Максом тяжелым взглядом и настоятельно требовал с меня отчета по всем показателям – от уровня сахара в крови до суммы зарабатываемых денег. А когда я, не выдержав, ляпнула, что вообще-то я бездомный и безработный завсегдатай венерического диспансера, расхохотался и сказал, что «ладно, эту к деду можно отправить».
