Покорители крыш | страница 92

Стаю скворцов иногда называли мурмурацией.

Софи открыла глаза и увидела Чарльза, который склонился над ней с чашкой в руках. Сквозь слуховое окно в номер пробивались лучи полуденного солнца.

– Ты вернулась, – сказал Чарльз.

Софи взяла чашку, стараясь казаться невинной.

– Откуда?

В чашке оказался горячий шоколад – густой и липкий, прямо как Чарльз делал дома. В детстве она называла его «особенным какао». Чтобы добиться этой удивительной густоты, надо было потратить полчаса. Софи почувствовала себя виноватой.

– Не знаю, – ответил Чарльз. – Это ты мне скажи. – Он сел на край ее постели. – Я пришел вчера в одиннадцать, но тебя не было.

– Разве?

– Не хочу показаться старым ворчуном, дорогая моя, но я уж решил, что тебя похитили. Я решил, что ты… Не знаю. – Он не улыбался, а его глаза не светились добротой. – Где ты была?

– Я не могу тебе сказать. – Она схватила его за запястье. – Мне очень жаль. Я бы сказала, но это не только мой секрет.

– Софи, ты хочешь сказать, что…

– Я точно знаю, меня никто не видел. Клянусь! Я не выходила на улицу, пока не стало темно. И прятала волосы.

– Почему ты хотя бы не сказала, что пойдешь куда-то?

– Я не могла. Я решила, что ты мне не позволишь.

Чарльз взял у нее чашку, сделал глоток и вернул обратно – совершенно молча. Его брови поднялись так высоко, что залезли почти на макушку.

– Ты бы мне запретил? – спросила Софи.

– Нет.

– Ох! – Софи стало ужасно стыдно.

– По крайней мере, я на это надеюсь, – поправился Чарльз и сделал еще один глоток из ее чашки. – Но мог бы и запретить. Я, вообще-то, не знаю. Любовь непредсказуема.

Любовь непредсказуема, подумала Софи. Она колебалась.

– Чарльз? – наконец сказала она. – Можно задать тебе вопрос?

– Конечно.

Софи пыталась подобрать слова. Чтобы выиграть время, она выпила остатки шоколада и провела пальцем по дну чашки.

– Я просто подумала… Если она жива – а я уверена, что она жива, – почему же она за мной не пришла?

– Но ей могли сказать, что ты погибла, Софи. Раз мы не смогли получить список выживших, не смогла и она. В больницы ты не попадала. Во Франции никто о тебе не знал.

– Я понимаю. Я все понимаю. Но… они сказали мне, что она мертва, и я им не поверила. Почему же она поверила? Почему перестала искать?

– Дорогая моя, потому что она взрослая.

Софи спряталась за волосами. Щеки ее пылали от негодования.

– Это ничего не объясняет.

– Еще как объясняет, дорогая. Взрослые верят только скучным и жутким вещам.

– Это очень глупо с их стороны, – сказала Софи.