Дальше Агафонов не слушал. Он прекрасно понимал, что ни эстонский капитан, ни его командование в успех и даже саму возможность переговоров не верят и затеяли их для проформы. Учитывая, каким образом были заявлены права на окрестности портов, странно было б ожидать, что захватчики отдадут их без боя. Для предотвращения схватки эстонская сторона не могла даже выполнить какие-то требования - по той простой причине, что их никто и не выдвигал...
Впрочем, Агафонов думал больше о другом. Его беспокоили Волин и его друг чеченец. Прошло уже немало времени, но они не давали команды на отход. Лимит еще не был исчерпан, однако прапорщика уже грыз червь подозрительности.
Охваченный самыми мрачными думами, он глянул на курящего у окна Аликбекова. По-своему истолковав значение взгляда, сержант протянул руку, чтобы затушить только начатую сигарету, но Агафонов его остановил:
- Кури, кури, паря. Когда еще свободная минута выпадет...
Аликбеков с благодарностью дергано кивнул, скользнул взглядом по распластанному на кровати Карцеву и, опустив глаза, с жадностью всосался в сигарету.
Агафонов хотел было проверить, жив ли еще ефрейтор, но тут же передумал: состояние парня значения не имело - все равно ни до какого исхода ему было не дотянуть.
Греховодников проводил взглядом умчавшийся в сторону Ахтри один из приехавших вслед за грузовиками бронетранспортеров, поморщился под бьющим в глаза вечерним солнцем и, утирая со лба испарину, предупредил:
- Сейчас начнут.
Агафонов подошел к нему и осторожно выглянул на улицу. Поначалу он ничего не увидел. Но потом, меньше чем через минуту началось странное движение. Солдаты поперли вперед так, будто их никогда и ничему не учили. Некоторым удавалось ненадолго скрыться за деревьями, но большинство вояк были открыты для любого огня.
- Они что, члены "Общества добровольных мишеней"? - подивился Греховодников.
- Они такие же, как наши! - горько усмехнулся Агафонов. - Только у них нет Грозного, чтобы всему миру это показать.
- Теперь есть мы! - заявил Греховодников, пристроил к плечу свой АКС и прицелился.
Агафонов намеревался последовать его примеру, но в последний момент вдруг почувствовал неладное, заорал: "Ложись!" и, сбивая собой лейтенанта с ног, повалился на пол. В следующий миг на комнату обрушилась настоящая лавина пулеметного и автоматного огня. Стены и все, что было на них - все это стало превращаться в сито, в щепки, осколки и лоскутки. Если бы не звериное чутье прапорщика, то ни его, ни лейтенанта всего через три-четыре секунды нельзя бы было опознать.
