Через некоторое время он осторожно открыл глаза и тут же зажмурил их снова, но увиденное мгновенно отпечаталось у него в мозгу и продолжало маячить перед его внутренним взором, как фотография. Того, что он увидел, просто не могло быть, но…
Вот именно — но! Пётр всем телом ощущал солнечное тепло, его лица касался тугой солоноватый ветерок, а в ушах, как эхо, отдавался глухой рокот прибоя. Он снова открыл глаза. Прохладная ночь каким-то непонятным образом превратилась в яркий солнечный день, пологий травянистый бережок, на котором стоял Пётр, преобразился в отвесную каменную стену головокружительной высоты, а на месте тихого пруда теперь раскинулась безбрежная водная гладь, при одном взгляде на которую как-то сразу чувствовалось, что это даже не море, а самый настоящий океан.
Пётр всей грудью вдохнул солёный морской воздух, наклонился и пощупал камень у себя под ногами. Камень был серый, шершавый и очень тёплый, почти горячий. Он был самый что ни на есть настоящий и ощутимо вздрагивал от ударов волн, неутомимо бившихся о подножие гигантской скалы.
«Ну что же, — подумал Пётр. — По крайней мере, теперь ясно, что это не розыгрыш. Интересно, что будет дальше?»
Спохватившись, он посмотрел вниз, на свою ладонь. Ладонь была пуста. Зеркальце в розовой пластмассовой оправе исчезло, словно его и вовсе не было.
Это не Иссык-Куль. Кроме людей, здесь абсолютно нечего есть! Микроволновка для чужестранцев. Обыкновенное гиблое место. Несъедобный разведчик. Там зубы!
— Ой-ёй-ёй! — сказал Свисток и протяжно присвистнул.
Он до половины высунулся из кармана и теперь с опаской заглядывал вниз, в стометровую пропасть, судорожно цепляясь за штанину Петра четырьмя передними лапками. Его бойкие глазёнки были вытаращены до предела, а медные губы округлились и вытянулись трубочкой.
— Ага, — сказал Пётр, — проснулся! С добрым утром. А я, признаться, уже успел о тебе позабыть.
— Ты много чего успел, — проворчал Свисток. — Например, втравить меня в историю. Ты куда меня затащил?
— Понятия не имею, — честно признался Пётр. — Видишь, океан…
— Честно говоря, я предпочёл бы море, — заявил Свисток. — А ещё лучше — озеро.
Слушай, может быть, это озеро? Есть же на свете большие озёра! Байкал, например, или это, как его… Иссык-Куль. А?
— Ага, — сказал Пётр. — Ты что, не чувствуешь, какой солёный ветер? Нет, братец, это не Иссык-Куль и тем более не Байкал. Вокруг Байкала тайга, а тут одни камни…
— Камни — это мягко сказано, — объявил Свисток, опять покосившись вниз, на пенное кружево далёкого прибоя. — Ты не мог бы отойти от обрыва? Я боюсь высоты, у меня от неё голова кружится.
