Петру нужен был собственный корабль. Без корабля ему не выжить — хоть сейчас вытягивай руки по швам и отправляйся прямиком на дно. Корабля у него не было, но зато имелось кое-что другое, а именно Волшебный Свисток и сбитая с «Каракатицы» мачта, которой Пётр не видел, но которая наверняка всё ещё плавала где-то неподалёку. Свисток высвистел бы это крепкое сосновое бревно, заставил его приблизиться, а дальше Пётр с его помощью надеялся направить мачту в сторону Ремонтного. Конечно, она поплывёт далеко не так быстро, как «Каракатица», но всё-таки поплывёт. На ней можно будет сидеть верхом и даже лежать на распластанных в воде парусах из акульей шкуры, не боясь утонуть во сне. Питаться можно будет сырой рыбой, которая в здешних краях настолько глупа, что ловится не на крючок с наживкой, а на нескладные самодельные стишки… Словом, перспективы были хоть и не особенно радужные, но всё-таки не такие непроглядно чёрные, какими казались всего минуту назад.
Пётр засунул руку в карман. В кармане было пусто, хотя ему и казалось, что Свисток юркнул именно сюда. Пётр проверил второй карман, поискал в нагрудном карманчике рубашки, но тщетно — Свисток как сквозь землю провалился.
«Нет, — подумал Пётр, заново обшаривая карманы, в которых по-прежнему ничего не было, кроме солёной морской воды, — он не провалился сквозь землю. Он выпал из кармана, пока я отдыхал лёжа на спине, и утонул, потому что медные свистки не умеют плавать, даже если они волшебные».
Вот теперь ему стало по-настоящему одиноко и страшно. Он был совершенно один в безбрежном чужом океане, в чужом мире, дорогу из которого так и не сумел найти. Даже своего единственного верного друга, вместе с ним прошедшего сквозь волшебные зеркальные Ворота, он ухитрился потерять. Потерять? Да нет, не потерять, а погубить по собственной небрежности! Он ведь даже не вспомнил о Свистке, когда лежал на спине раскинув руки и ждал возвращения «Каракатицы», которая никогда не вернётся.
Он представил себе Свисток — крохотную медную улитку, которая сейчас, наверное, ползала в кромешной темноте, на огромной глубине, по покрытому толстым слоем ила океанскому дну, отыскивая путь на поверхность. Свисток не мог захлебнуться, потому что у него не было лёгких. Потеряв своего приятеля, Пётр обрёк его на многолетние странствия в полном опасностей подводном мире. Может быть, когда-нибудь бедняга сумеет добрести по дну до какого-нибудь острова или рыбаки, вспоров брюхо глубоководной рыбины, с удивлением извлекут оттуда позеленевшую медную штуковину, которая скажет им: «Привет, ребята! Как бы мне найти Ларина Петра? Я — Волшебная Боцманская Дудка и тем горжусь…» А может быть, он так и будет бродить, распугивая глупых рыб и сам пугаясь морских чудовищ, пока ярь-медянка окончательно не съест его маленькие медные лапки, и тогда он навеки останется на дне, а песок и ил будут медленно затягивать его, пока не похоронят совсем…
