— А медь? — вмешался в их беседу Свисток, осторожно подползая по фальшборту. — С медью они что делают? Металл-то полезный!
— Тоже топят, если попадётся, — равнодушно сказал боцман. — Смотри, смотри, они уже рядом!
— Ой-ёй-ёй, — сказал Свисток, увидев вблизи корабль морских пиявок, и живо юркнул к Петру в карман.
— Эй, Ларин Пётр! — зычно прокричал с мостика капитан. — Снимай своё заклинание! Нам от них не уйти, а я не желаю драться в обличье железного болвана!
— Слышал? — сказал Пётр, обращаясь к своему карману.
Свисток не ответил и не вылез наружу, но над кораблём пронеслась короткая переливчатая трель. Магическая пелена спала с «Каракатицы», и краски наступающего дня засверкали вокруг в полную силу. Пётр даже зажмурился, и тут ещё один булыжник, который капитан Раймонд то ли не заметил, то ли не успел вовремя отклонить, ударил «Каракатицу» в правый борт. Раздался ужасный треск и грохот, и последнее, что услышал Пётр перед тем, как упасть в воду, был вопль капитана Раймонда: «Ад и дьяволы!»
Синяя океанская вода с негромким плеском расступилась, приняв в себя летящего вверх тормашками, ничего не соображающего и не успевшего даже толком испугаться Петра. Он погрузился в неё с головой. Вода была голубовато-прозрачная, чистая, как слеза, и тёплая, как парное молоко. Пётр отчаянно заработал руками и ногами и пробкой выскочил на поверхность.
Пока он отфыркивался, отплёвывался и тряс головой, «Каракатица» уже была далеко. Отыскав её взглядом, Пётр увидел, как корабль морских пиявок подошёл к судну капитана Раймонда вплотную. В воздух взвились крепкие верёвки, к концам которых были привязаны острые стальные крючья. Эти крючья со стуком впились в борт «Каракатицы», и свирепые морские гномы принялись дружно тянуть верёвки, подтаскивая свою уродливую лохань поближе к «Каракатице». При этом оба судна продолжали нестись во весь опор и превратились в крошечную чёрную точку даже раньше, чем гномы пошли на абордаж. Прошла ещё пара секунд, и чёрная точка исчезла, скрывшись за горизонтом. Пётр остался один.
Он огляделся. Второго корабля морских пиявок тоже не было видно — он то ли утонул, то ли малым ходом удалился в другую сторону, чтобы заделать чудовищную дыру в днище, пробитую выпавшим из катапульты камнем. Вокруг Петра, покачиваясь, плавали обломки выкрашенных в голубой цвет досок, но все они были слишком малы, чтобы выдержать его вес. О том, чтобы сделать из них что-то вроде плота, нечего было и думать; Пётр попытался хотя бы собрать их в охапку, но проклятые щепки ускользали от него, как живые, расплываясь в разные стороны, всё дальше друг от друга.
