Зеркало поставили перед капитаном, прислонив к перилам мостика. Капитан взглянул в него и испуганно отпрянул, увидев громоздкую фигуру морского гвардейца, закованную в чёрные латы, с двумя латунными полосками на правом наплечнике.
— Как вы себе нравитесь, господин Старший Морской Гвардеец? — насмешливо пропищал Свисток. — Главное, не свалитесь в воду от восторга! Вы ведь сами говорили, что железо не плавает!
Капитан свирепо покосился на него, но промолчал. Он снял шляпу и, отдуваясь, вытер вспотевшую лысину кончиком шейного платка.
— Ловко, — сказал он Петру, снова нахлобучивая шляпу на макушку. — Для чужеземца, пришедшего с той стороны, ты разбираешься в магии даже слишком хорошо. Можно подумать, что ты родился и вырос на Островах.
Пётр скромно потупился, а бестактный Свисток не упустил случая заметить:
— Это ещё полбеды. Главное, чтобы ты здесь не состарился.
Пётр оставил очередную выходку своего приятеля без внимания. Капитан был прав: порой Свисток вёл себя так, что его хотелось сбросить за борт, но при всех своих недостатках он был верным товарищем и в критических ситуациях неизменно оказывался на высоте.
…Рассекая острым форштевнем сапфировую океанскую воду, замаскированная под железный корабль морской гвардии «Каракатица» продолжала двигаться вперёд по маршруту, который никуда не вёл.
Ночь под звёздами. Неожиданное пробуждение. Мусорные корабли. Катапульты морских пиявок. Обитатели затонувшего острова. Железо и золото. Гномы идут на абордаж. Затерянный в океане. Медные свистки не умеют плавать. Тень в глубине. Живой корабль. Остров Шустрый.
Ночи в здешних широтах стояли тёплые и даже жаркие. В матросском кубрике было душновато, и Пётр попросил у капитана разрешения заночевать снаружи, на палубе. Капитан Раймонд, который всё ещё не до конца оправился после встречи с белым китом, махнул рукой и сказал, что Пётр может ночевать где хочет — хоть на мостике, хоть в «вороньем гнезде» на верхушке мачты. Воспользовавшись этим, Пётр вынес из кубрика свой гамак и привязал его между правым бортом и грот-мачтой. Покачиваясь в верёвочной колыбели под плеск воды и монотонный напев рулевого, Пётр любовался мохнатыми звёздами и думал о том, что на Островах, в конце-то концов, не так уж и плохо. Тоска по дому немного притупилась; к тому же каким-то образом случилось так, что здесь, на Островах, в нём нуждались, в то время как дома без него легко могли обойтись и обходились все, кого он знал. Разве что ребята вздохнут с сожалением, вспомнив о нём, да шкода Машка пискнет жалобно, пробегая мимо двери его комнаты по своим хулиганским делам…
