Еще одну особенность Дианы подметил в свое время Кузен. Иногда в компаниях он мог развеселиться, чем несказанно угнетал окружающих. Веселье у Кузена выходило корявое. И вот в кумаре и вскриках всплыла в разговоре Диана – как всегда словно совершенная статуя-поплавок.
– У нее попа и грудь совершенно одинаковые, – вдруг резюмировал Кузен. – Абсолютно! У меня глаз-ватерпас. – И тихо рассмеялся.
– А на ощупь? – попросил уточнить кто-то.
Кузен, расчувствовавшись, не ответил. И было совершенно непонятно, что у него за чувства. Он был, конечно, сомнительным ценителем женщин. И тем не менее всем присутствующим запомнились его «замеры». С тех пор при случайных встречах с Дианой любопытствующие, вне зависимости от пола и воспитания, не могли сдержаться и украдкой оглядывали ее с двух сторон. Быть может, загадка уравновешенности некоторых персон, плывущих по жизни с достоинством статуй, заключается в физических пропорциях?
Так или иначе, но релаксирующее рандеву в «Курвуазье» с нечеловечески пропорциональной особой заставило Пашу Вепса вспомнить… об энциклопедии, так сложно пережитой Анной. Потому что нынешний муж Дианы Смолиной был писателем, которому в этом томе была посвящена обширная статеища. О нем писали, что его последний роман «неприятно удивил навязчивыми мотивами инцеста и полового неистовства героев». Диана этому по-детски радовалась. И Вепсу ничего не оставалось, как с ней согласиться: действительно, после таких слов хочется немедленно «неприятно удивиться» вслед за рецензентом. Тут, в сигарном дыму и к слову, он и походатайствовал за старую подругу Анну. Обрисовал несомненное литературное дарование, столь никчемное сейчас, когда неистовствуют инцесты… Естественно, о горящих мостах он не упоминал – не тот случай, когда можно бить на жалость. Это как у знакомого олигарха клянчить сотню баксов. Диана, как выяснилось, совсем не помнила Анну, но вальяжно упомянула об одном своеобразном субъекте, который может помочь сделать литературное имя. И даже поведала, кому он это имя сделал, только – тс-с-с! Потому что никто не знает, что он берет взамен своей услуги. А те, кто знает, не говорят. Не деньги! В том и изюминка.
– Душу, Дианка, душу, – качал головой Паша и подливал захмелевшей Диане коньячка из своей уютной коричневой фляжки. – Ну не тела же сморщенные писательские! Хотя… есть вполне ничего себе.
А Диана уже соскочила с крючка темы и ностальгировала про редакцию на Обводном, куда ее однажды пригласили и где с ней наперебой заигрывали водители.
