Стоило ли удивляться, что в Польше реальность сменила регистр. Ваца втихую занял престол, Анастасия ему жаловалась. Девушке нужна подруга любого пола, чтобы жаловаться на друга, Марс прощал обоих, он уже начал свое обращение в волка, которого сколько ни корми, все в лес смотрит. Настя в отместку проявила обстоятельный недевичий интерес к теории одной-единственной «кочки» – эту свою остроту она непременно сопровождала победным икотным смехом, даже я слышала образец. Не растолковать мутный концепт сингла – это было выше вацлавских сил. К тому моменту Ваца уже подсосался логическими рукавами к разным модным терапиям и только и желал, чтобы его молили о комментариях. Ему казалось, что он сумел выдоить из сингла целую карманную философию выживания и посему имел право забыть, откуда у нее ноги растут. Растут из Марса, да тот давно в отказе от своих зародышей, выдумок за завтраком. А Вацлав любил игру в идею, вылизывал ее до псевдонаучного великолепия, и оное обнадеживало, потому что прогресс обязан хотя бы легонько, но оскорбить традицию, а потом постепенно ее свергнуть или мирно заместить. Покушаться на аналогию с хрестоматийными революциями у Вацлава не хватало духу. Во всяком случае, вслух. Он искал поддержки у не прославившихся пока современников.
Насте оказались близки его умеренные методы. Она почуяла настоящее дело – вот где есть местечко под солнцем! Синдром сопровождающего опять сослужил ей плохую службу, она ошиблась. Завершая один круг, не попадись в восьмерку, из которой уже навеки никуда. Но велик соблазн прибиться к обойме без особых потерь, прилепиться правой рукой, когда туловище уже готово. И вкалывать по-честному, самозабвенно. Уютный тупик со всеми удобствами. Главное – поступить машинисткой к подходящему «Достоевскому». Вацлав в этом смысле куда как пользительнее текучего ненадежного Марса. У Насти он денег не занимал – не успел испачкать впечатление. А то, что занимал у других и она знала и грозила пальчиком, – до того ли ей было теперь, когда она трещала по швам от дурных предчувствий.
Предчувствия ее пока не обманут, но теперь у Марса прихоть – Элькина дочь. У Насти дрожит нижняя губа: зачем ему Эля теперь?! Тем более ее дочь? Тем более если она в другом полушарии? «Она приехала в Европу, такой шанс…» Насте не нравится шанс. И мне бы не понравился. Пришел черед Вацлава чесать руки в терапевтических целях – в смысле выбить одним ударом истерику, чтобы бедная девочка забилась обратно в воплощение царевны, а не металась почем зря. Нашла о чем трепыхаться!
