Данила уже спал. Когда разгоряченная исповедью Анна забиралась рядом под одеяло, он, как это свойственно гениям, проснулся и оказался в теме. Гении во время сна не то что слушать, даже диссертацию писать умеют…
– Ты мой самый лучший на свете… писатель-деревенщик, – пробормотал гений. – Значит, все-таки тебе в Москве лучше, чем в Питере. Признавайся!
И через минуту снова засопел. «Ты за Луну или за Солнце?» – вспомнилась Анне детская ловушка. Во избежание внутренних дуэлей пора точить зуб на апартаменты в шестнадцатом округе Парижа.
Но это чужая мечта, ее нельзя мечтать! Парижем утешал себя Федор. У него там давно обосновалась двоюродная сестра, которая его звала к себе. В это было трудно поверить, но Федя и не уверял никого, не доказывал свою неожиданную богоизбранность. О сестре вспоминал редко, с тихой блаженной радостью человека, которого беспокоит только одно: как он перевезет на rue de Clignancourt свою страдающую всеми мыслимыми женскими болезнями кошку. Изредка Федечка, конечно, вызывал раздраженное недоумение у близких: зачем прозябать под гнетом малограмотного деспотичного Кузена, если в Париже ждет потрясающая хлебосольная кузина, самая что ни на есть родная, с вкуснейшими драниками и вишневым пирогом под мышкой?! Да, по рассказам Федечки, его сестрица Галя, или Галушка, как ее называли в детстве, – знатная кулинарка. Она вообще мастерица на все руки и даже умеет делать плетеные табуретки, и вообще душа-человек! Но нетрудно догадаться, что у таких сказочных вариантов обязательно есть жирное но. Его роль в данном случае играл муж. Нервный и вспыльчивый, очень неудобный муж, страшно разочарованный «заграницей». Чтобы не нарушить его хрупкое жизненное равновесие, в доме нельзя было ничего менять. Это могло его фатально расстроить. Тем более что он бросил курить, отчего его мнение о парижанах упало ниже плинтуса: дескать, романтики вымерли еще в 20-х годах, осталась одна меркантильная шушера. Он любил брюзжать на тему собственной внезапной смерти, рисуя готические картины семейного упадка. Естественно, в центре сюжета было презрение к трауру новоиспеченной вдовы и опасное мезальянсное замужество! Впечатлительная и легкомысленная супруга, к которой в дом вечно ходят разные богемные шалопаи, непременно пойдет вразнос, когда над ней еще будет метаться путешествующая в земных пределах душа благоверного. Он будет наблюдать, как нажитое им станет транжирить какой-нибудь буржуазно-эгоистичный подмастерье. Бедные дети…
