Заметим, что полпред очень сдержанно оценил французские данные, хотя, конечно, основной адресат Потемкина – Сталин – вряд ли нуждался в комментариях. Даладье обещал позже уточнить некоторые детали, но у этой беседы продолжения не оказалось. Вскоре Потемкин был отозван в Москву и 1 апреля 1937 г. назначен заместителем наркома иностранных дел. О делах Франции он мог теперь судить только по сообщениям французской печати. И вряд ли он связывал информацию о предстоящем «заговоре военных» в Москве, которую получил от Даладье, с внезапным исчезновением из Парижа в сентябре того же года белогвардейского генерала Скоблина.
Но не только это удивляло его современников. Неожиданным оказалось и внезапное исчезновение главы русской белой эмиграции во Франции генерала Миллера. Утверждалось, что Миллер «похищен советскими агентами». По обвинению в соучастии в похищении Миллера была арестована жена Скоблина, известная русская певица Надежда Плевицкая, приговоренная французским судом к 20 годам каторжной тюрьмы. Через три года она погибла в тюрьме при невыясненных обстоятельствах…
А тогда…
В марте – апреле 1937 г. в дипломатических кругах Парижа, Праги и других европейских столиц стали упорно распространяться слухи о предстоящем советско-германском сближении. Оснований для подобных слухов не было. Более того, антисоветская направленность публикаций германской печати, казалось бы, исключала такую возможность. Однако падкие на сенсацию буржуазные газеты продолжали муссировать эту неправдоподобную «новость». Нарком иностранных дел СССР М. М. Литвинов 17 апреля был вынужден направить в Париж и Прагу телеграмму следующего содержания:
«Заверьте МИД, что циркулирующие за границей слухи о нашем сближении с Германией лишены каких бы то ни было оснований. Мы не вели и не ведем на эту тему никаких переговоров с немцами, что должно быть ясно хотя бы из одновременного отозвания нами полпреда и торгпреда. Очевидно, что слухи распространяются немцами или поляками для целей нам не совсем понятных. Это же опровержение давайте всем обращающимся к вам на эту тему».
Получив советское опровержение, президент Э. Бенеш, по-видимому, не совсем верит ему. Ведь он располагает другой секретной «информацией», которую получил из Берлина от посла Маетны. Вот теперь Бенеш решает, что момент наступил, и вызывает С. С. Александровского.
Беседа происходит 22 апреля. Речь идет о слухах, распущенных немецкой стороной. Александровский сообщает в Москву о беседе с президентом:
