Следствие поручено мне. Повести о милиции | страница 2
Все это будет. По всем законам жанра — и стрельба, и погоня, и прокуренные ночи, и риск, и кропотливая многообъемная работа. Но все-таки сам автор с удовольствием поставил бы к своему творению рубрику «Репортаж». Простой репортаж о жизни и людях одного хабаровского коллектива, который подводил итоги года, сравнивал показатели, определял передовые свои подразделения, отличных работников. Ведь преступление само по себе не было и не могло быть поводом для этого рассказа о людях, которые трудятся в Управлении внутренних дел Хабаровского крайисполкома. Просто однажды в декабре автор пришел на Волочаевскую, 144. Пришел, а там ему говорят:
— Извините, сейчас нам не до интервью. Жаркое дело, горячая работа. Если можно, то чуть попозже.
Хуже нет путаться под ногами, когда у людей горячая пора. Автору ничего не оставалось делать, как вслух пожелать коллективу удачи, а мысленно поздравить с удачей себя, ибо любой коллектив, любой человек лучше всего раскрывается в трудных, в жарких делах. И ждать.
Ждать пришлось недолго. Всего семь дней…
Это небольшое лирическое отступление автор позволил себе потому, что ему-то известно: пока еще ничего не произошло. Хотя мчится, заворожив улицу синим мерцанием пронзительной вертушки, оперативный «уазик». Хотя и бежит напрямую темной дворовой тропой встревоженный дежурный. Но автор знает: пока еще нет причин для особого беспокойства, а посему просит еще минуты внимания, чтобы сделать весьма ответственное заявление. А именно: все описанные события имеют строго документальную основу — три тома уголовного дела. Все герои и, увы, негерои настоящей повести реальны. Фамилии, по вполне понятным соображениям, автору пришлось изменить. Любые совпадения фамилий — случайность.
Итак, вечерний город переживал час пик. На автобусных остановках, в кинотеатрах, в магазинах, в домах — всюду бурлила жизнь. Кому-то было не продохнуть в хлопотах. Кто-то спешил. Кто-то предвкушал вечернее удовольствие, кто-то изнывал от скуки.
Валентина Николаевна Репина, накручивая телефонный диск, дозванивалась до диспетчерской такси, чтобы отправить домой свекровь и ребенка.
Инженер Эдуард Головин, двадцати трех лет, посвистывая, шел в церковь. Но не молиться, а к приятелю, пообщаться. Потому как отец приятеля кем-то там в церкви работает.
Андрей Высокое и Валерий Кушаков, одиннадцатилетние сорванцы, самозабвенно гоняли шайбу на залитом льдом клочке двора. Шестилетняя Наташенька Котесова, укутанная в шубу, упорно карабкалась на горку.