— Тимур-ака, помогите мне чуть-чуть, — сказал Хаджиусман, пробуя сдвинуть надгробье. Тимур вцепился в камень. Положил на плиту свою единственную руку и Мадумар.
— Взяли!..
Плита, сухо поскрипывая, отодвинулась.
— Еще разок! Еще! — командовал Хаджиусман. — Еще раз! Еще!..
Плита медленно поддавалась, открывая черный подвал. В лицо пахнуло холодом.
— Посветите сюда, Тимур-ака. Ближе… Ближе!..
Тимур и Мадумар, казалось, оцепенели. Они стояли на краю каменной ямы, на дне которой что-то тускло поблескивало. В руках Тимура ходуном ходила керосиновая лампа. А Хаджиусман, склонившись над ямой, потянул веревку. Заскрипели деревянные блоки.
— Ага, понятно, — прохрипел Хаджиусман. — Идите сюда, Тимур-ака. Вы, Мадумар-ака, тоже немножко можете помочь нам…
Страшно брать в руки колючую волосяную веревку. Страшно оттого, что ни Тимур, ни Мадумар не знали, что там, на ее конце. Зато Хаджиусман не выказывал больше ни волнения, ни страха и изо всех сил тянул веревку. Блоки натружено и зловеще скрипели. Наконец, царапая стенки ямы, на поверхности показался довольно большой, обитый медью, сундук.
Тимур и Мадумар боязливо отступили. Хаджиусман смело поднял крышку и принялся деловито разбирать содержимое сундука. Первое, что он извлек из него, был халат. Хаджиусман повертел его в руках, с видом знатока ощупал богатую парчовую ткань и отбросил.
— Мадумар-ака, возьмите! Вам подойдет.
Потом он вытащил и развернул темное полотнище. Это было зеленое басмаческое знамя с истрепанными краями, местами порванное, в пятнах крови. В молитвенном молчании Хаджиусман прижал его к груди.
— Что такое?
— Разве не видите, Мадумар-ака?..
Он еще раз тряхнул знаменем и сунул его за пазуху. Снова полез в сундук и стал выкидывать из него какие-то тряпки. Появилось оружие: новый, густо смазанный английский карабин. Один, другой, третий. По лицу Хаджиусмана струился пот. Вытащив саблю, Хаджиусман выпрямился во весь рост. Ножны ее и эфес в виде изогнувшейся змеи усыпаны драгоценными камнями, тонкий ремешок портупеи и темляк расшиты жемчугом.
— Вот оно — завещание пророка, с которым ходил в бой Курасадхан! — воскликнул Хаджиусман, разглядывая на клинке арабскую вязь. — «Хвала аллаху, вездесущему, всевидящему, — шептал он. — Меч — это ключ к небу и аду!»
Хаджиусман перевернул клинок.
— Слушайте: «Сражайтесь, не робейте: врата рая — под сенью мечей. Тот получит доступ в него, кто пал, сражаясь за веру!»
— Понятно, — так же тихо сказал Мадумар.
