Марья Андреевна. Нет, прекрасно, прекрасно! Вот и отошлите поскорей.
Анна Петровна. Нет, в самом деле, хорошо? Иван Иваныч, хорошо?
Милашин. Очень хорошо.
Анна Петровна. А не надо ли чего прибавить?
Марья Андреевна. Нет, не надо, ничего не надо… довольно и этого. Пошлите поскорей. Дарья, Дарья!
Входит Дарья.
Пошли поскорей кого-нибудь с этим письмом к Максиму Дорофеичу. Ступай, Дарья, поскорей. Я не выдержу больше… Иван Иваныч, мне дурно!
Милашин подбегает, подает ей стул, Марья Андреевна сидит несколько времени в изнеможении, потом заливается слезами.
Анна Петровна. Машенька! Машенька! Что ты? Что с тобой?
Милашин (в сторону). Что же это такое!
Марья Андреевна. Ничего, это пройдет. Мне дурно что-то. Не беспокойтесь.
Анна Петровна. Поцелуй меня, Машенька! Умница ты моя…
Марья Андреевна. Что, маменька, хороший он человек?
Анна Петровна. Хороший! Уж я не отдам тебя за дурного.
Марья Андреевна (в слезах). Он меня станет любить? Если он меня будет любить, и я его буду любить.
Анна Петровна. Да о чем же ты плачешь-то, глупенькая?
Милашин. Неужели это вас удивляет, что Марья Андревна плачет? Это странно!
Анна Петровна. А что ж тут, батюшка, странного? Она сама объявила желание выйти за Беневоленского, а теперь плачет. Чем же не партия?
Милашин. А что ж особенно завидного в Беневоленском?
Анна Петровна. А то, что ты молод еще судить-то постарше себя. Он солидный человек, с небольшим в тридцать лет уж состояние имеет, делом занимается, а у вас все гулимоны да пошлости на уме.
Милашин. Состояние! А где взял он это состояние, спросить надобно. У нас совесть есть, оттого и состояния нет. Состояние нажить немудрено.
Анна Петровна. Да, поди вот, наживи, да тогда уж и разговаривай!
Милашин. Я и теперь могу рассуждать, кто честный человек, а кто нет. Счастье не в богатстве, а в душевном спокойствии. Соединить свою судьбу с таким человеком, которого, того и гляди, отдадут под суд…
Анна Петровна. Да, очень нужны мне все эти резоны! Я, батюшка, мать! Так, зря, дела не сделаю. Еще молод очень учить-то меня! Наживи-ка своих детей, да тогда и выдавай, как знаешь. Учить-то всякий умеет, а попробуй-ка за дело-то взяться, так и нет ничего. Все одни фантазии дурацкие. Вот тут с вами табатерку потеряла. О! чтоб вас! Дарья! Дарья!
Дарья (входит). Что угодно?
Анна Петровна. Что глаза-то вытаращила! Сыщи табатерку!
Дарья уходит.
Милашин. Меня вы можете бранить, сколько вам угодно, а за что же должна гибнуть Марья Андревна?
