Потом они включили кондиционер. Дрын-дын-дын… Фреон, разрушающий озоновый слой, взревел внутри, и старомодный охладитель, против применения которого выступали общественные природоохранные организации, зациркулировал по трубам. Донгю закрыл дверь на лоджию. Горячий воздух, вырвавшийся из наружной части кондиционера, неприятно лизнул щиколотки ног. Это справедливо, подумал Донгю, что аппарат выпускает горячий воздух для того, чтобы производить холодный, и почувствовал даже какое-то удовлетворение от этой справедливости.
Разложив продукты, они легли на кровать и включили телевизор. В то время часто показывали отечественные предприятия и рассказывали об иностранных компаниях, скупающих их. Таким образом новостные программы пытались просвещать телезрителей и держать их в курсе последних событий, связанных с кризисом: «Для восстановления экономики необходимо принять денежные вливания иностранного капитала. Для нормализации работы несостоятельных предприятий мы должны сначала вложить в них государственные средства, а затем, если понадобится, продать их иностранным компаниям. Такая циркуляция средств — единственный выход из создавшейся ситуации». Некоторые экономисты говорили: «У капитала нет национальности. Если деньги работают в нашей стране, то они наши». Донгю был согласен с этими утверждениями. Какая разница, чёрный кот или белый, если он всё равно ловит мышей? Конечно, ему как налогоплательщику было несколько обидно, что его деньги используют в этих целях, но, с другой стороны, нельзя допустить, чтобы корейские компании терпели убытки. Они с Хесон частенько это обсуждали и спорили о вложении государственных средств в частные предприятия. У Хесон было своё жёсткое мнение, что такие предприятия должны пройти процедуру банкротства.
— А что будет с сотрудниками, работающими в этих компаниях?
— Государство не обязано поддерживать всех уволенных!
— Конечно. Но не слишком ли жестоко выгонять хороших специалистов на улицу лишь потому, что им не повезло и их компания лопнула?
— Вот из-за такого патернализма нашей экономикой сейчас управляет Международный валютный фонд.
Она надула губы. В какой-то степени она была права. Хесон работала воспитателем в детском саду до начала кризиса, но после вмешательства МВФ у неё начались конфликты с руководством и она уволилась, о чём сейчас жалела. Она окончила факультет дошкольного воспитания, хотела работать по специальности и потеря работы её огорчала. Людей увольняли, новую работу найти было невозможно. Многие женщины потеряли место, поэтому количество детей в детских садах сократилось. Донгю был в курсе этой ситуации и только сочувственно молчал. Вообще-то Хесон была доброй и сдержанной, пока вопрос не касался безработицы и массовых увольнений. Смотря новости, она стискивала зубы и молчала, но когда по телевизору показывали передачи о гуманитарных проблемах, она глотала слёзы и отправляла пожертвования. А Донгю хотя и соглашался, что государство тратит слишком большие средства на поддержку частных компаний, но пожертвований никогда не отправлял. Этим они и отличались друг от друга.
