В то время Международный валютный фонд управлял экономикой Кореи, как судебный пристав. Сборная Кореи по футболу постоянно проигрывала. В Корее был экономический кризис. Но Донгю с женой всегда покупали мороженое. Они просто обожали его. Особенно они любили, хотя оно было не очень популярно, то, которое продавалось в коробке размером с библию, в ней было двадцать четыре маленьких брусочка, завернутые каждый отдельно. Неплохо было вынимать по одному брусочку, когда возникало такое желание. Размер каждой порции был чуть больше ластика, она была великовата, чтобы проглотить её сразу, а откусывать от неё было неудобно. Они аккуратно разворачивали фольгу, в которое было завёрнуто мороженое, откусывали половину, при этом вокруг распространялся аромат шоколадной глазури, забрасывали в рот оставшуюся половину, комкали упаковку и выбрасывали её в мусорную корзину. Это было совсем не то, как если бы они покупали большие пластиковые упаковки и ели мороженое ложками, склонившись головами друг к другу, это было милое транжирство, которое могли позволить себе не все. Кондитерские компании конкурировали между собой, делая упаковку своей продукции ярче и дороже, и, как следствие, цены росли. Тогда пошла мода, например, упаковывать каждое печенье отдельно, укладывая все в большие коробки, и из-за этого стоило оно недёшево. Хотя мороженое и было дороговато для них, но им нравилось, что они себе могут позволить в кризис такие траты. И они считали, что совсем не намерены экономить эти три тысячи, как некоторые, сдающие бесплатно свои золотые украшения в банки, чтобы помочь стране.
Они бросали коробку того самого мороженого, которое станет центром дальнейших событий, в тележку для продуктов, платили за него в кассе и отправлялись домой. В дороге мороженое слегка подтаивало, они приезжали домой, клали его в холодильник, а через некоторое время вынимали оттуда маленькие брусочки, ели, наслаждаясь холодной молочной свежестью, и чувствовали себя счастливыми. Их квартира в двадцать один пхён[4] находилась в доме, построенном в восьмидесятые годы прошлого века. Выходя из лифта и идя по коридору до квартиры, они без конца спотыкались о трёхколёсные велосипеды и другой хлам, выставленный жильцами соседних квартир. Войдя к себе, оказывались в малюсенькой прихожей, настолько тесной, что двоим там не повернуться. Разувшись, заходили в тёмную, с маленьким окном, гостиную. Справа от входа находилась кухонная зона с четырьмя шкафчиками, между кафельными плитками въелась застарелая копоть. Иногда Хесон, жена Донгю, пыталась оттереть её каким-нибудь моющим средством, но ей это не удавалось. Некоторые плитки были в трещинах. «Это потому, что дом перекосило, — говорила соседка, — дверь в туалете тоже не закрывается, это всё потому, что дом накренился».
