– Пойдем в «Бургер Кинг»? – предложил папа. Мы вышли на набережную, с которой открывался вид на пирсы.
– Давай, – ответила я.
Метрах в пятистах светилась вывеска бургерной.
– У мамы день рождения через неделю, – сказал папа. – Что будем дарить?
– Сертификат в какой-нибудь торговый центр.
– Это скучно.
– Ты уже придумал, да?
– Да. Она жалуется, что спина болит, и я посмотрел – на «Алиэкспрессе» можно купить массажер. Только не знаю, как выбрать. Есть шиацу – они специально для шеи, там массаж как будто руками, а есть точечный. Это такой коврик, на который ложишься и…
– Ну давай точечный.
– Думаешь, будет лучше?
– Угу.
Папа задумался.
Мы вошли в переполненную бургерную. Респектабельные зрители шоу досюда не дошли, осели в дорогих ресторанчиках у Центрального парка и в Адской кухне[76]. Здесь было полно молодежи и людей в рабочей одежде.
– Что тебе взять? – спросил папа, собирая на поднос обертки и бумажные стаканы с единственного свободного столика.
Я повесила куртку на спинку стула и посмотрела меню.
– Ничего не хочется. Возьми пепси.
Он ушел к кассе. Я села на стул и смотрела на плывущие по заливу украшенные лампочками пароходики, на хлопья снега, на свое призрачное отражение в окне. Плазменный экран на противоположной стене показывал новостной ролик СNN с подписью «Cappuccinka inspires the world»[77]: серая песчанка с красной лампочкой на голове уверенно бежит по сложному лабиринту, безошибочно находит кормушку с зерном, лампочка становится зеленой.
Папа вернулся с полным подносом, поставил передо мной прозрачный пластиковый стакан с пепси.
– Вот. Бумажные закончились, разливают в пивные.
Он сел напротив, изучая чек.
– Картошку забыли дать.
Подмигнул мне и снова пошел к кассе. Я отставила пепси, привычно наблюдая за жизнью вокруг. Уборщица скидывает мусор с подноса в мусорный бак. Пара из-за соседнего столика одевается, чтобы идти, а другая ждет, когда они освободят столик. Дальняя лампа едва заметно мигает. Упаковки пирожка и бургера передо мной чересчур яркие, сочные. За окном, мельтеша крыльями, приземляется чайка, ходит, переворачивая клювом мусор. Реальность вдруг распахнулась, обнажилась в своей невыносимой красоте и несовершенстве.
Я достала бумагу и карандаши, замерла над листом. Рука тряслась. Что, что выбрать? Глаза метались. Огромный чернокожий мужчина откусывает от бургера, вязаная шапочка сдвинута высоко на лоб. Худенькая кассирша отдыхает, прислонилась спиной к стене. Чайка за окном кричит, подняв клюв к небу.
