Даже Дениза и та ему уступала... Севр вытянул онемевшие ноги, устроился поудобнее. Со двора донесся какой-то грохот. Придется наверняка делать ремонт. Ну и пусть! Севра уже ничего не волновало. Не его вина, в конечном счете, что ветер ломал крышу. Не его вина, что Мерибель пустил себе пулю в лоб. Но в чем же его вина? В том, что он вовремя не раскрыл глаза пошире. Но и Дениза, такая рассудительная, тоже ни о чем не догадывалась. Еще одна деталь — возможно, не понятная прокурору. При разговоре с Севром он обязательно спросит:
— Почему вы не присматривали за зятем?
— Он был моим компаньоном.
— Вот именно! Время от времени вам следовало вникать в суть дела. Вы допустили ошибку, предоставив полную свободу действий такому авантюристу.
Дениза, наоборот, думала, что не следовало излишне ограничивать свободу Мерибеля. Севр привык не спорить с Денизой. И что потом? Его попросят рассказать о Денизе. Судьям, адвокатам захочется узнать, почему он на ней женился? Из-за денег? Из-за ее положения в обществе? Если он скажет, что любил ее, это вызовет улыбку. Когда вдовец говорит о любви, это звучит несерьезно!
Севр встал. Куда он положил сумку с провизией? Мари-Лора, конечно, забыла положить аспирин. Она страшно торопилась. Он зажег фонарь и вернулся на кухню. Сумка стояла под столом. Он помнил, как они с Мари-Лорой собирали ее в спешке в последний момент, перед самым отъездом. Он выложил содержимое, выстроил банки с консервами, крабы, зеленый горошек... Что он будет делать с этим горошком без кастрюли, без огня? Сосиски, грибы, пачка печенья, конфитюр, бутылочка кетчупа... Они оба несомненно потеряли голову... Никаких лекарств. На самом дне лежала его электробритва. С этой провизией, которую невозможно использовать, ему предстояло продержаться пять дней. Смешно! У него разболелась голова. Возможно, что он простудился. Закурить бы! Есть, конечно, трубка покойника, но пока до этого он еще не дошел. По крайней мере, в данный момент. Было чуть больше пяти часов. Ветер не стихал. Севр выключил фонарь — надо беречь батарейки, продержаться будет не просто. До спальни он добирался на ощупь. Дождь хлестал по стенам, а с моря доносился непрерывный гул, напоминающий басы органа, от которого временами звенели стекла. Он снова лег, набросил на себя покрывало и куртку. Итак, на чем он остановился? А, он писал прокурору... Конечно, это бессмысленно, как и все остальное, но зато голова занята. Следовательно, все началось на обратном пути. Во дворе домика перед гаражом, где они ставили машины, красовалась машина красного цвета — «мустанг».
