Он выбросил бритву в мусорный ящик, провел тыльной стороной руки по щекам, отросшая щетина неприятно покалывала. Бедняга Филипп стал корчить из себя несчастную жертву, он, видите ли, не сумел устоять перед искушением. Да любой нормальный человек поймет его! Ведь работа часто бывает однообразной. К тому же Мари-Лора не очень-то привлекательна как женщина! И деньги там заработать легче, чем здесь. Однако имелись и другие причины, о которых Мерибель не упомянул. Но, по сути, кто такой Мерибель? Глядя на этого пышущего злобой незнакомца, говорящего невесть что: «Я подыхаю во Франции... хочу уехать, жить в другом месте... я бы продал этот домишко... нет, меня тут ничто не держит...» — Севр действительно почуял надвигающуюся катастрофу. Но толком так и не смог ничего добиться.
— И все-таки сколько миллионов ты украл? Назови цифру.
Мерибель передернул плечами.
— Понятия не имею... все получилось как-то само собой!
— Шестьдесят... восемьдесят... сто?
— Наверное.
— Или больше?
Мерибель открыл окно, вытер пот со лба. Плохо пригнанные ставни стучали под напором ветра — в этом доме все было сделано кое-как. Огонь в камине наконец разгорелся.
— Ты, однако, не все потратил?
— Нет.
— Деньги лежат в банке?
— Я что, псих?
Он злобно бросал слова, как если бы Севр вдруг стал его заклятым врагом.
— А Мари-Лора? Ты подумал о ней?
— О! Мари-Лора!
— Ты полагаешь, что она поехала бы с тобой?
— Она не имеет привычки спорить.
— Ну, а я?
Они пристально посмотрели в глаза друг другу. Затем, почти шепотом, Мерибель сказал:
— Выходит, ты не знал, что я подлец?
У Севра еще звучала в ушах интонация зятя, где смешались и жалость, и ирония... и насмешка. Надо было вцепиться ему в глотку. Но он ограничился тем, что спросил:
— Ты, разумеется, ведешь свою бухгалтерию?
— Да, но предупреждаю, ты в ней не разберешься.
— Это книга ведения счетов?
— Ты уже вообразил, что у меня целые тома! Это красная записная книжка. Она лежит в ящике моего стола.
Севр на минуту задумался, затем прошептал:
— Двести тысяч франков!.. Двадцать миллионов!.. Но где я их возьму?
Мерибель резко передернул плечами:
— Если бы еще мы могли быть уверены, что он станет молчать!
— Ведь он обещал, что...
— Видно, ты его плохо знаешь.
Выходит, он никого не знал: ни Мерибеля, ни тем более Мопре. Он честно вел дела с честными людьми. Обязательство есть обязательство, подпись — подпись. Его отец был нотариусом и сыном нотариуса. «Контора Севра» — это серьезно, солидно, как банк. Во всяком случае, так продолжалось довольно долго, до начала строительного бума, который, подобно эпидемии, поразил всех несколько лет назад. Люди захватывали земельные участки, раскупали побережье. Того, кто попытался бы плыть против течения, просто смели бы с дороги. Все спекулировали, но в авантюры не пускались. Клиент был превыше всего. Доказательство? Мопре вышвырнули за дверь, как только он свернул в сторону. Тогда глаза своему шурину открыл именно Мерибель. Почему? Занимался ли Мерибель махинациями уже тогда? Шла ли речь о сведении счетов между сообщниками? Какие козни готовились за его спиной?
