– Ты повел себя хуже ребенка! – С каждым его шагом, громкость её голоса невольно увеличивалась. – И продолжаешь делать это по сей день! Поэтому… Поэтому, если ты не хочешь извиниться за свои жестокие слова в мой адрес, то лучше…
– Стеша, – сказал он почти шепотом, остановившись в сантиметре от неё. Он впервые назвал её по имени и то, как ласково и мягко оно прозвучало из его уст, совершенно ей не понравилось. – Извини меня за то, что я сказал тебе.
Стефания часто заморгала и непонимающе уставилась в его глаза. Она впервые обратила внимание на густые черные, как уголь ресницы, и втайне позавидовала ему. Растерявшись от услышанного и собственных мыслей, Стефания прочистила горло и опустила взгляд. Потом снова подняла. И так несколько раз, пока не убедила себя, что Маркус Ротман говорил искренне.
– Я погорячился, – добавил он, продолжительно моргнув. – Но в остальном я нисколько не…
Её гнев вспыхнул с новой силой.
– В остальном?! – громко воскликнула Стефания, не веря своим ушам. – Ты просто…
– Ничтожество? – усмехнулся он, задев своей рукой её бедро. – Болван? Осел?
– Хуже! – крикнула она, намереваясь обойти его. – Прочь с дороги!
Но Маркус, точно непослушный мальчишка, делал шаги из стороны в сторону, преграждая ей путь к отступлению. Нечего было и сомневаться – он по-настоящему веселился, наблюдая за её воспламеняющейся яростью.
– Объясни мне, что вселяет в тебя такое бесстрашие?
Она резко взглянула на него.
– Я вообще ничего не боюсь, а таких как ты говнюков и подавно!
– Так, список оскорблений пополняется, – с злой улыбкой кивнул Маркус, а потом схватил её за плечи и легкой встряской заставил взглянуть на себя. – А ты в курсе, что за каждое свое оскорбление будешь просить у меня прощение?
– Черта с два!
– И поверь, – с опасным блеском в глазах произнес он тихо, – тебе это тоже понравится.
Наконец, Стефания замерла. По её щекам плавно стекал его горячий шепот и собирался горячим комочком в ямочке между ключицами. Неведомо что заставляло трепетать её тело и тут же испытывать страх перед этим ощущением. Глаза упали к его губам и в мыслях вновь пронеслось вчерашнее помутнение рассудка. Боже, она как будто вновь чувствовала его язык…
– Поэтому, продолжай, – нашептывал он, склонив к ней голову. – Чем больше гадостей ты мне скажешь, тем дольше будешь извиняться.
– Не надейся, – уж слишком неуверенным тоном заявила она. Его это только повеселило. – И сколько раз можно тебе повторять? Не прикасайся ко мне!
