О, лучше бы их обоих сожгли, как подобает хоронить благородных витязей!
Сельмунд сын Сигмунда заключил сделку с Хейдис и городским советом: престол остаётся свободным до совершеннолетия Кольгрима Тиварсона, статная дочь Брокмара, всеобщая любимица, остаётся королевой и выходит за Сельмунда, которого назначают регинфостри наследника и хранителем государства. Предлагали ему и корону, и кольцо конунга, но тот отказался наотрез: мол, я невысокого рода, и не мне сидеть на троне Грима Первого!
(- Похвальная скромность, как сказал бы Орм Белый, — ехидно заметил Лейф).
А спустя пару месяцев, накануне праздника Соммаркема, туман с курганов впервые опустился на стольный град Гримсаль.
— Ха! — хмыкнул Бьярки на этот рассказ. — Откуда бы твоему старикашке всё это знать?
— Действительно, — согласился Лейф, — многовато свидетелей. Если так уж любили Тивара конунга, то нипочём не признали бы Сельмунда правителем. Ему бы не отмыться во всех сорока реках, истекающих из Хвергельмира[11], во всех потоках Нибельхейма!
— Стало быть, не шибко его и любили, этого короля-охотника, — рассудил Хродгар. — К тому же Сельмунд похож на человека, умеющего подчищать хвосты. Но с чего бы нам верить на слово твоему рассказчику, дружище Лемминг?
— Во-первых, — многозначительно загнул палец Хаген, — Альвард Учёный заслужил доверие своими учёными трудами в те дни, когда мы с вами сиську сосали. Во-вторых, я ему вполне верю — не разумом, но сердцем. А в-третьих, он тогда был писарем при дворе. Довольно близким к Сельмунду. Тот его и выгнал после известных событий. Четыре года назад.
— Просто выгнал? — поднял бровь Хродгар. — Оставил жить?
— Верно, сын Сигмунда не любит лишней крови, — пожал плечами Хаген, — и решил, что от Альварда, смешного учёного старикашки, не будет вреда. Кто ему поверит?
— Ну, допустим, это правда, — с неохотой признал хёвдинг. — Нам-то какой прок? Эта увлекательная сага не поясняет, почему братьям Хорсесонам не лежится в могилах.
— Ну почему же, — улыбнулся Хаген, — отчасти поясняет.
Хродгар, Лейф и Бьярки посмотрели на товарища, как на говорящую брюкву.
— То ли я дурак, — поскрёб под волосяным узлом на затылке Лейф, — то ли лыжи не едут…
— А я их сейчас салом смажу, — самодовольно усмехнулся Хаген. — Вы все, наверное, слышали легенду о вражде Ильвингов и Хундингов? Или «Прядь о Сёрли»? Или хокеландское сказание о Хагене, Хетеле и Хильде?
— Это там, где у старого конунга была красавица-дочь, — припомнил Лейф, — её полюбил один молодой герой, она тоже его полюбила, он её выкрал, отец отправился мстить за поруганную родовую честь, они встретились на каком-то острове, перебили кучу народу, сразили друг друга насмерть, а дочка оказалась ведьмой и воскресила оба войска? Вроде бы они каждый день сражаются, потом она их поднимает заклятием и всё по новой, и так до конца времён?
