Я кинулась в ванную. В нос тут же ударил тошнотворный запах старого отбеливателя. Старательно выкашляв остатки сэндвича, я ушла к себе в комнату, легла на кровать и стала выискивать у себя симптомы болезни. Сказать по правде, иногда сложно понять, правда тебе плохо или это твоя мнительность дает о себе знать. Получается замкнутый – и довольно мучительный – круг. Я что-нибудь съедаю, начинаю переживать, что отравилась, из-за переживаний у меня выделяется адреналин, от которого трясутся руки и крутит живот. Из-за этого я, разумеется, начинаю думать, что действительно заболела, и мне становится еще страшнее – и симптомы, конечно же, только усугубляются. Снова и снова. Изо дня в день. Жизнь проходит мимо.
Я сосредоточилась на дыхании, стараясь успокоиться. Пусть и не сразу, но мне это удалось. Я пришла к выводу, что все-таки не успела ничем заразиться. Я выплюнула курицу как раз вовремя. А может, она вообще была не тухлая. Может, сэндвич был еще вполне ничего. Может, срок годности – штука настолько примерная, что от нее вообще ничего не зависит! «Может»… слово, полное надежды. Может, я не всю свою жизнь загублю, а лишь юность. Может, однажды я стану как все. Может, однажды я найду свое счастье.
Я вернулась в ванную и начала ожесточенно чистить зубы с таким усердием, что десны закровоточили. Потом встала под душ и терлась мочалкой до тех пор, пока кожа не стала ярко-красной, как помидор. Потом снова почистила зубы. Подкрасила глаза, подсушила волосы феном и снова вышла из дома, рассчитывая успеть вовремя.
По пути, пиная кучи влажных листьев и стараясь избавиться от последних крупиц тревоги, я все думала о том, как Сара закончила нашу сегодняшнюю встречу. Когда я перестала плакать, она уселась на подлокотник моего кресла и стала меня пытать.
– Расскажи о своих новых подругах, Эви. Кто они?
Мне вспомнился наш вчерашний разговор, и я даже улыбнулась.
– Старые девы!
– Что?! – удивилась Сара. – Не маловато ли вам лет, чтобы так называться?
Я вновь улыбнулась:
– Да это шутка у нас такая.
– Понятно, – отозвалась она, а потом, немного помолчав, спросила: – Почему ты не расскажешь им правду?
Потому что тогда потеряю их. Они точно меня не поймут и начнут относиться ко мне иначе. Я перестану быть для них нормальной, даже если никогда больше не вытворю ничего необычного. Стоит им только узнать о моем диагнозе, и они тут же насторожатся… будут напряженно ждать… и гадать… в какой же момент у меня слетит крыша. Мне совсем не хотелось, чтобы меня так воспринимали. Хватило мне уже мамы, папы, Джейн и ребят из прежней школы.
