— Хорошо, я скажу честно… — буркнул Лариван. — Кто-то бросил на пол горбушку… Вот эту. — Он небрежно пнул ногой кусок хлеба. — А этот девча… Ванюк то есть, на меня вдруг напал. Ты и ты. А я, Марьиванна, хлеб вообще не люблю. Вот пряники и пирожные — это другое дело! — подмигнул он ребятам.
— Так, так, — Марьиванна нагнулась и, подняв с пола горбушку, стала бережно сдувать с нее пыль. — Хлеб, значит, бросили…
А на улице все льет дождь, опять поднялся ветер, небо наглухо заволокли тучи. Волнуются шестиклассники. Некоторых больше всего занимает вопрос: что теперь будет Ванюку и Ларивану за драку? Пошлют за родителями или отделаются директором? Марьиванна считается в школе самой справедливой, но и самой строгой. К тому же она еще и классный руководитель шестого «А». С ней шутки плохи. Но почему она так долго чистит эту горбушку, как будто собирается ее съесть? В прошлом году, когда тот же Лариван принес кошку и засунул в портфель Петюку, а кошка начала пищать, Марьиванна схватила ее и выбросила в окно. С первого этажа, правда, но все-таки это кошка — более интересный и полезный «предмет», чем какая-то горбушка…
— Когда началась война, мне было девять лет, — сказала вдруг тихо Марьиванна, и класс, как один человек, замер, потому что никто прежде не слыхал от нее таких слов. — Не дай вам бог перенести то же, что нам… И все из-за этого… понимаете? Из-за того, что вы теперь топчете! Голодные, с распухшими ногами, мы ходили в школу… Только не в эту, а в деревянную, которая была на ее месте.
Помню, однажды наша мать ушла в лес рубить дрова для колхоза. Она пришла обмороженная, полуживая и сразу же вынула из-за пазухи кусок хлеба. Почти такой, — показала Марьиванна горбушку, — но только твердый как камень. Это лесорубы поделились с ней, а она сберегла для нас… Мы тут же поделили его и съели — это мой самый вкусный хлеб в жизни… Ну, а мать через несколько дней умерла от истощения…
Учительница резко повернулась и вышла из класса. Наступила тишина. Растерянные ребята продолжали молча сидеть за партами. И даже когда дед Алексей забил в железяку на крыльце школы, что возвещало конец занятий, никто не шевельнулся.
— Ну и дела из-за горбушки, — произнес наконец Лариван, стараясь не показать, что он тоже взволнован рассказом Марьиванны. — Война когда была, а сейчас ешь и пей чего хочешь, были б только денежки… — Он вызывающе позвенел мелочью в кармане: — Хотите, я вам всем конфеты куплю, чтобы не плакали?
