С тетей Лизук лучше не связываться: такого наговорит. Пока она препиралась с бригадиром, я скорей в другую сторону повернул. В спешке наступил на чернобыльник, разбередил ногу до крови. Хорошо, что мама сунула мне в карман растертый чертов палец. Посыпал на рану, кровь сразу перестала течь.
— Ты почему же убежал? — догоняет меня бригадир. — Вот кого рисовать надо. Изобрази дочку с матерью, как за ними колосья бегут. Ну, и баба эта Лизук! Ленивая, нерадивая, а уж языкастая!
— Не буду я рисовать, — говорю. Бригадир от удивления споткнулся:
— Это почему же? Что за капризы?
— Не буду, и все.
— Объясни, Ванек, почему? Ты же никогда не отказывался, — недоумевает бригадир.
— Ногу зашиб, болит очень, — бормочу я и, прихрамывая, иду через все поле к своему участку.
К вечеру появилась газета. Бригадир сам нарисовал нерадивых колхозниц. Впереди всех красовалась Танина мать. Газета ходила по рукам. Все хохотали, а «потерпевшие» стыдливо отводили глаза в сторону.
Тетя Лизук бушевала.
— Это что же делается? — потрясала она кулаками. — Мой тоже на войне, зачем смеетесь над солдаткой? Это ты все, шпингалет! Вот я тебе покажу картинки рисовать!
— Тетя Лизук, честное слово, не я, — говорю чуть не плача.
— Ты, ты, больше некому! Знать тебя не хочу!
— Я сам рисовал, — вмешивается бригадир. — Ванек трусом оказался. Вот уж не думал!
Я позорно прячусь за копну, бригадир прав — струсил я, Тани побоялся.
— Дед Макар идет! — крикнул кто-то.
Дед Макар — деревенский почтальон. Сейчас он самый главный, самый долгожданный гость в каждой избе. Ребята окружают деда Макара.
— Нам есть?
— А нам?
— А нам?
— А нам?
Дед Макар медленно — так кажется всем — вынимает из своей большой кожаной сумки солдатские треугольники.
— Это не вам, а это…
Сегодня счастливыми оказались бабка Мархва, Санька Петров и тетя Лизук. Остальные смотрят на них с затаенной завистью. Мама тихо говорит:
— Опять нет… Что же это такое?
Федя тоже тут. Он почти насильно уводит маму.
Дед Макар как-то странно посмотрел на брата и на меня. Может, мне просто показалось? А вдруг папа ранен? Лежит в госпитале, а дед Макар с Федей скрывают это от мамы?
Мы снова принимаемся за работу.
— Федь, а ты правда ничего не знаешь про папу? — шепчу я брату.
Федя вздрагивает и молчит.
— Федь, — пристаю, — скажи мне, Федь. Может, папе в госпиталь посылку надо послать, чтобы скорей поправился.
Брат сосредоточенно работает, словно не слышит моих слов.
От Длинного поля до деревни четыре километра. С дальних полей урожай убрали раньше. Остались поля вокруг леса и деревни. И все, кто может держать серп, — в поле.
