Помогите! Помогите, мамочка, папа…
Мне так вас не хватает.
Меня одолевал неутолимый голод, жажда вернуться домой. Я стремилась туда с такой силой, словно незримая рука толкала вперед в отчаянном, головокружительном порыве.
Я обречена умереть в одиночестве на чужбине.
* * *
Меня привязали – зафиксировали запястья, лодыжки, голову, дабы избежать «членовредительства».
Болезненный укол в нежную кожу на сгибе локтя, холодная жидкость, хлынувшая в вену. Механическая процедура, какую они проделывали сотни раз.
Чей-то бесстрастный голос, сообщающий: объект отключается.
Я превратилась в затухающий огонек. Слабый луч света становился все меньше, все прозрачнее.
И вдруг – резко – меня не стало.
Дематериализация объекта. Телетранспортация молекулярных компонентов. Перенос объекта в Зону 9.
* * *
– Мэри-Эллен Энрайт, верно?
Вопрос адресовался не мне. Однако из положения полулежа я могла сочувственно наблюдать за своим безжизненным телом.
Словно зомби. Изгнанница.
Интересно, догадывается ли зомби о том, что он зомби? Какими извилинами шевелит?
Умора! Но смех комком слизи застрял в горле.
От мертвенного холода кровь циркулировала медленно, точно ртуть.
Я была совершенно растеряна, сбита с толку. Мысли путались. Мозг поврежден. Доносились веселые шуточки.
Место называлось НСБ – Нейрохирургическая служба безопасности. В средней школе о ней ходили разные слухи. Запретная тема.
До телетранспортации мне имплантировали микрочип в область гиппокампа – участок мозга, отвечающий за обработку воспоминаний. По крайней мере, выглядело все именно так. Вряд ли мне это приснилось.
Мне выбрили участок головы, удалили похожую на кусочек пирога часть черепа и вставили микрочип. Процедура прошла на удивление безболезненно, ведь зомби не чувствуют боли. Даже выпиленная теменная доля и наполовину содранный скальп не вызывали никаких эмоций. Зато я едва сдерживала слезы от неимоверной благодарности – у меня хотя бы не отняли родителей, позволили сохранить память о них.
В Изгнании цепляешься за то немногое, что у тебя осталось, что (пока) не успели отнять.
Из царства холода меня, вместе с другими объектами телетранспортации, погрузили в фургон, напоминавший карету «скорой помощи».
Ехали медленно, не включая сирену.
Ничего сверхъестественного, обычная рутина.
Фургон останавливался несколько раз, прежде чем добрался до моего пункта назначения. Затуманенный рассудок плохо воспринимал происходящее. Я пыталась поговорить с родителями, отчетливо видела их лица, омраченные тревогой. Убеждала их: через четыре года мы снова встретимся. Не забывайте меня!
