— Очень даже правильно, Рейбин Дьюи.
— И если он предложит нам сесть — откажемся. Не к чему рассаживаться, когда люди только что помирились.
— Вовсе даже не к чему. Сделаем свое дело, повернемся и уйдем — так он нас больше уважать будет.
— Пожалуй, Лифу не стоит с нами идти, — сказал Майкл, поворачиваясь к Лифу и оглядывая его с ног до головы. — Уж больно он у нас глупый — еще все испортит.
— Да тебе ведь и не хочется идти, а, Томас? — спросил Уильям.
— Хи-хи, нет, не хочется. Разве самую малость.
— Как бы ты не сморозил там какую-нибудь глупость, — сказал Мейл.
— Я страсть какой бестолковый! Так уж случилось-получилось, хи-хи!
С этим все согласились, и вовсе не потому, что хотели унизить Лифа, воспользовавшись его чистосердечным признанием, а просто потому, что Лиф ни чуточки не огорчался своей бестолковостью, и этот его недостаток был всем известен.
— Зато у меня дискант, — продолжал Томас Лиф, придя в полный восторг оттого, что его так дружелюбно назвали дураком, — и я пою не хуже любой девицы, а то и лучше, да и замужней женщины тоже. А если б Джим не помер, у меня был бы умный брат! Завтра у бедненького Джима день рождения. Был бы он жив, ему бы сравнялось двадцать шесть.
— Тебе, видно, очень жаль Джима? — задумчиво спросил старый Уильям.
— Ужас как жаль! Какой бы он был помощник матери! Если бы бедненький Джим был здоровый, ей бы на старости лет не пришлось работать.
— А сколько, ему было, когда он помер?
— Четыре часа и двадцать минут. Родился он, можно сказать, ночью и не дожил, можно сказать, до утра. Вот ведь как. Мать назвала его Джимом в тот день, когда бы его крестили, если бы он не помер. Она о нем все время думает. Уж очень он рано помер.
— Да, рановато, — подтвердил Майкл.
— Я бы сказал, что у этой женщины чадолюбивое сердце, — сказал возчик, обводя взглядом присутствующих.
— Еще бы, — поддакнул Лиф. — Двенадцать человек родила, одного за другим, и все, кроме меня, померли маленькими — какие еще до рождения, какие сразу после.
— Эх ты, горемыка. Небось ведь хочется с нами пойти? — ласково проговорил возчик.
— Ладно, Лиф, возьмем уж тебя с собой, раз тебе так с братьями-сестрами не повезло, — сочувственно сказал старый Уильям.
— Бывает же такое невезение, — сказал Рейбин. — Взять хоть его бедняжку-мать. Как ни едешь мимо их дома, все-то она глядит в окошко, да так печально, точно поникший цветок. Опять же такого дисканта, как у Лифа, поискать — просто не знаю, что бы мы без него делали с верхним «си». Давайте уж возьмем беднягу — ему ведь любопытно.
