— Колени хорошо отделать дубинкой или, за неимением дубинки, свинцовой трубой. Если бить правильно — сбоку, то этот тип всю оставшуюся жизнь будет ходить как по палубе во время шторма. Затем я обработаю ему живот мешком с апельсинами. Знаешь, что это такое?
— Да, папа. Пять апельсинов кладутся в мешок, а затем этим мешком бьют по животу, так чтобы вызвать внутренние кровотечения, при этом снаружи ничего не будет видно.
— Ну, и напоследок — зубы. После моей чистки он будет говорить так: Я фольфе не фуфу! — что означает: Я больше не буду!
— Папа…
— Если кто-нибудь сделает тебе плохо, я именно это с ним и проделаю. Клянусь тебе. Можешь так ему и сказать.
Несмотря на серьезность тона, Фред испытывал настоящее удовольствие, представляя себе, как расправится с этим паршивцем, влюбившимся в его дочь. Бэль же, несмотря на нарисованные им жуткие картины, не могла не улыбнуться, представив себе разобранного на части Франсуа Ларжильера. Которого она сама же и соберет, после чего он станет ее вечным должником.
Магги, с садовым шлангом в руках, наблюдала за ними издали и жалела, что не слышит ни слова из их шушуканья. Она без всякого восторга занималась садом, пришедшим со времени ее отъезда в полное запустение: на тамариск жалко смотреть, смоковница в этом году почти не плодоносила, розы явно не переживут зиму, а белый лавр совсем зачах.
— Сегодня ведь суббота? Придет машина с пиццей. Сходи купи четыре штуки, — попросила она Фреда. — С салатом будет вполне достаточно.
Просьба, высказанная твердым тоном, не подлежала обжалованию. Фред снял трубку и, не набирая номера, привычно подождал ответа.
— Боулз? Я иду за пиццей. Могу сходить и один — смотрите сами. Может, и на вас захватить?
Федеральный агент знал, что в присутствии семьи Фред гораздо меньше способен на глупости.
— Овощную, без сыра.
Накинув кожаную куртку, Фред спустился в деревню, на центральную площадь, где пересекались дороги из Монтелимара и Дьельфи. Он остановился у бистро заказать два пастиса, которые собирался выпить с «пиццайоло» прямо у его машины. Это был ритуал, соблюдавшийся и зимой, и летом.
— Глядите-ка — писатель, — сказал тот, вытирая испачканный мукой потный лоб. — Вот ведь ругает, ругает мою пиццу, а все равно приходит за ней.
— Ну, с тестом вы, кажется, что-то уже поняли, а вот над начинкой вам еще работать и работать.
Фреду удалось найти общий язык с жителями Мазенка: те считали его творческой личностью, укрывшейся от мира в своем замке, чтобы творить сутки напролет. С другой стороны, он был веселый малый и мог потрепаться с деревенскими сплетниками, выпить с местными пьяницами и приласкать собачку какой-нибудь старушки. Продавец пиццы Пьер Фулон был одним из немногих, чье расположение Фред действительно хотел завоевать.
