Прежде чем отправиться спать, он присел за пишущую машинку, достал блокнот, куда записывал обычно все, что приходило ему в голову, вставил в каретку заполненный на три четверти лист, озаглавленный Заметки, и напечатал урожай за прошедший день:
— Постараться употребить слова «печаль» и «порча».
— А также фразу: «я ценю хорошо выдержанный яд».
— Дописать эту чертову 28-ю страницу до завтрашнего вечера.
В этом году Уэйны встречали Рождество врозь, и Фред, оставшийся в одиночестве на своем холме, видел в этом особый знак. Магги не решилась бросить свою команду в сочельник; после работы они собрались впятером, чтобы распить несколько бутылок вина, раскрыв двери «Пармезана» для бродяг и бездомных со всей округи — незабываемая ночь. Бэль в свою очередь позволила Франсуа Ларжильеру превратить Рождество в языческий праздник — и не пожалела об этом. Уоррен был приглашен к Деларю на символический акт возведения в сан будущего зятя; отец Лены, увидев его за столом, сказал: «Ну что же, вся семья в сборе, можно начинать». Ну а Фред пировал один на один с собакой, которой достался увесистый кусок индейки.
В первый уик-энд февраля семья вновь собралась вместе. Сначала, в пятницу вечером, приехала Магги с единственным желанием: проспать часов двенадцать кряду. Первое разочарование Фред испытал, когда, даже не дав себя поцеловать, она прошла в гостиную, чтобы просмотреть свою почту и кому-то позвонить. Она машинально проглотила две ложки горохового супа-пюре: этот рецепт Фред нашел в одном из журналов, читать которые она теперь не успевала. В разгар ужина у нее зазвонил мобильный телефон, и Фред не успел даже выразить свое неудовольствие, как Магги уже ответила на звонок.
— Что значит — нет больше лотков на четыре порции? А в кладовке? За картонными коробками? Дай-ка сюда Рафи…
Глядя, как она встает и отходит в сторону, чтобы продолжить разговор вполголоса, Фред пожал плечами.
— Tы говорила им, что у тебя есть и твоя собственная жизнь?
В ответ Магги напомнила ему времена, когда, став шефом клана, он возвращался домой не раньше пяти-шести часов утра.
— И ради чего? Ради «работы», как ты это называл? Нет, ради того, чтобы болтаться с недоумками по грязным притонам, провонявшим сигарным дымом и одеколоном.
Она снова спросила его, почему он злится на эту ее авантюру с «Пармезаном». Фред предпочел отмолчаться, боясь высказать все, что накопилось у него на душе. Конечно, его злило это позднее, мучительное одиночество, на которое она его обрекла, но главная причина была не в этом. Он злился на то, что она смогла добиться полной профессиональной независимости, которая влекла за собой независимость другого рода, более глубокую. Создавая свой бизнес в Париже, она закладывала основы новой жизни, жизни без Фреда.
