Морские истории | страница 50



− Справа по курсу рифы! – рапортует Владька с носа и, как условились, показывает направление рукой.

− Лево десять, курс сто двадцать! – Сашка перекладывает штурвал.

Идём под дизелем; под парусами в такой обстановке, да с Детками на вахте, было бы трудновато. А жаль! Утренний ветер дует ровно и буквально просит поставить грот. Решаю повременить до выхода из бухты. Нам на пути до Кулебриты очень хотелось показать Вере морской заповедник у Луиса Пеньи, а транс-кулебрский канал по глубине и дизайну непроходим ни для чего крупнее тузика.

На острове Луиса Пеньи три бухты и множество незащищённых швартовочных буёв. Мы решили остановиться в бухте, чтобы укрыться от волн (да, что-то раздуло волну с позавчерашнего!). Заглушили двигатель и сразу же окунулись в крики птиц, свист ветра и вечный речитатив прибоя. Под водой вокруг, среди светящегося под солнцем песка, тёмные пятна кораллов. Желающие попрыгали прямо с бортов, для любителей комфорта спустили тузик. Пробираемся мимо кораллов на малом газу, чтобы не врезаться и не повредить скользящую мимо красоту, потом и вовсе глушим мотор. Мы на месте, можно нырять. Первой в воду уходит Сашка, почти тут же выныривает, что-то восторженно пищит в трубку, машет лапами. Владька, глядя на неё, внезапно решается тоже нырнуть в маске. Быстро подгоняю маску и трубку, и вот мы уже втроём парим над рифом.





Плыть среди кораллов – это как идти по нетронутой тайге. Вокруг тебя – рыбы, крабики, голотурии, скаты – все заняты своим делом, никто не замечает тебя, разве что наткнётся случайно. После этого посмотрит удивлённо: «Надо же, что на свете бывает!» – и плывёт (ползёт) своей дорогой. Вот между мной и Сашкой проплыла стайка макрели. Здесь, в заповеднике, им не угрожают ловлей, и они огибают нас, красуясь, закладывая лихие поворотцы: «Мы – красивые рыбки! Мы вот так умеем, и вот так!» Вон лангуст высунул из-под камня свои усы. Ползёт куда-то огромная букцина, настоящая римская боевая труба. А дальше и глубже, где заканчиваются кораллы, в синей дымке скользит песчаная акула. Она сердито дёргает хвостом: мы испортили ей утреннюю охоту. Но вот акула заволновалась, прижалась к песку и исчезла в глубине. Остальные морские жители тоже забеспокоились, вот уже и я различаю бормашинное жужжание моторов. И, вот те нате! – из-за мыса выруливает здоровенный прогулочный катамаран, оглашая окрестности рёвом двигателей и «Макареной» из динамиков. С грохотом летят в воду якоря (в заповеднике! Изверги!!), и три десятка отдыхающих сыплются в воду. Морские жители, осознав своё будущее в качестве сувениров, прячутся или убегают. Даже букцина притаилась под камень, сидит там вместе с лангустом. М-да, как говорил о туристах некто Фёдор, «Это бедствие, Эдик. У нас некоторые от этого болеют, а самые слабые даже умирают». Нам болеть не хочется, мы лучше снимемся с бочки и пойдём на Кулебриту. Только номерочек катамарана запишем.