Строгий приказ капитана был встречен экипажем не особенно радостно. Громко выражать свое неудовольствие, конечно, никто не дерзал, внутренне же все негодовали. Когда же, вдобавок, стало известно, что обезьяна старшего офицера избегла общей участи, то всеми овладела зависть и было решено отомстить за это предпочтение.
После обеда настало грустное прощание с четверорукими любимцами и счастливые, но теперь огорченные обладатели их отправились на берег, чтобы там продать или раздарить своих друзей из царства животных.
Крейсер покинул гавань Нью-Орлеана и находился теперь при входе в порт Бостона. Во время этого перехода не произошло ничего достопримечательного. Только знаменитый курятник в ночное время несколько раз оказывался открытым неизвестною рукою. И каждый раз Артур пользовался этим, чтобы удовлетворить свое стремление к свободе, и каждый раз не упускал случая набедокурить. Происходил, конечно, общий переполох, и всегда при этом находились услужливые друзья, которые считали нужным сообщить старшему офицеру среди ночи о случившемся. Вскоре измученный обладатель Артура не имел ни одной спокойной ночи. Из опасения, что шум дойдет до капитана, он ежечасно сам выскакивал на палубу, чтобы участвовать в ночной охоте за беглецом, которого необходимо было по возможности скорее водворить на место его заключения.
Крейсер «Фрика» вошел в гавань. Люди стояли на своих местах, капитан на мостике, а взоры всех команд стоявших в гавани кораблей были обращены с любопытством на прибывшее немецкое военное судно. Таков обычай моряков.
На «Фрике» все сознавали торжественность минуты и всякий старался показать себя в лучшем виде, чтобы не ударить лицом в грязь перед иностранцами. Все должно идти как по писаному.
Около орудий, долженствовавших салютовать, люди стояли наготове и командир батареи, артиллерийский офицер, стоял перед ними с подобающим случаю гордым видом.
Якорь благополучно был отдан. Артиллерийский офицер выступил вперед, так как вахтенный только что передал ему приказ командира начинать пальбу, и уже открыл было рот, чтобы скомандовать: «Пли!», но так и остался с открытым ртом и взором, неподвижно устремленным на орудие №1 правого борта. О, ужас! Там на планшире преспокойно восседала обезьяна старшего офицера.
С капитанского мостика раздался нетерпеливый возглас командира: «Ну, будете ли вы наконец палить?!»
— Готовься! — скомандовал артиллерийский офицер, который успел снова овладеть собой. — Первое — пли!
