— Ты меня слышишь, Костя?
— Я тебя слышу. Не надо на меня орать.
— Что? Что ты сказал?
— Я сказал тебе, чтобы ты заткнулся.
Марина резко повернулась ко мне и схватила меня за руку.
— Костя, подожди!
— Нет, нет, Марина, отойди от него! Что ты сказал мне, сын?
— Я тебе не сын. Твоего сына убили в Грозном, когда сгорел наш бэтээр. Я другой человек. Тот пацан, который боялся тебя, остался в том бэтээре.
— Подождите, вы оба! — Марина бросалась то к нему, то ко мне. — Николай! Просто ребята подрались с милицией. У них отобрали фотографию того мальчика, которого они ищут. Как его зовут? Я не помню! А потом их выручил тот капитан. Помнишь? Костя рассказывал, что он с ними в Грозном вместе ехал в тот день, когда все случилось. Он работает в милиции на вокзале. Там увидел ребят, но их милиционеры уже побили. И еще он им обещал помочь найти этого мальчика. Я не помню, как его зовут!
— Сергей, — сказал Генка. — Мальчика зовут Сергей. Только он давно уже не мальчик.
— Да? — сказал отец. — Что же вы мне сразу не рассказали?
— Ты не слушал, — сказал я. — Поехали, Генка.
— А ты не останешься с нами? — сказала Марина.
— Нет, — сказал я.
В Подольск Генка везти меня не захотел. Сказал — у меня переночуешь. Теща уехала к родственникам в Рязань.
— Лучше бы она совсем туда отвалила.
— Проблемы?
Он не ответил, но по его лицу я понял, что да. Я представил себе его жену: ссутулил ее, дорисовал морщин, сделал пожиже волосы, надел на нее домашний халат и посмотрел на то, что получилось. Потом нарисовал рядом Генку. Каким он будет через тридцать лет. Потом Пашку, потом Марину, потом себя. Мы все были маленькие и поместились в правом нижнем углу листа. Остальное поле осталось чистым. Я чувствовал, что там что-то есть, но прикасаться к этому пока не решился.
Свое лицо рисовать было легче всего. Оно не состарилось. Просто стало еще темней.
— Ты чего задумался? — сказал Генка.
— Ничего. Просто думаю — что с нами будет.
— А чего тут думать? Сейчас приедем — водки возьмем.
Насчет водки я был согласен. После всего, что произошло, без нее обойтись было бы трудно.
Можно, но как-то не так.
— Подожди, — говорил Генка, когда все уже улеглись спать. — Сейчас я угадаю — кто это.
Он наливал нам обоим, выпивал, смотрел на мои рисунки и говорил:
— Замкомвзвода. Точно? Ему легкое прострелили в Урус-Мартане. Я помню. А ну-ка, давай еще.
Я рисовал, он морщил лоб, снова наливал водки.
— Чего-то этого я не помню. Кто это?
Я дорисовывал шлемофон.
