Само управление полиции безопасности и СД избрало своей резиденцией светлое, с лоджиями в венецианском стиле здание художественного училища. В прилегающем к нему лабораторном корпусе политехникума, где лет четыреста назад жили монахи-кармелиты, разместилось гестапо. Оба здания стояли на крутом берегу Двины. Их каменные подвалы были словно специально приспособлены для допроса арестованных.
Городской и сельский коменданты из полевой жандармерии занимали помещения банка и кожно-венерического диспансера. Их компетенция формально ограничивалась интересами военной администрации, практически же они ведали и городом и районом, занимались многочисленными гражданскими делами.
В центре города, там, где католический костел проткнул небо двумя готическими шпилями, в здании облисполкома разместилась штаб-квартира тридцать четвертой армии. Она пока и распоряжалась судьбою почти миллиона людей, оставшихся в оккупации.
Приказом Гитлера от 17 июля 1941 года руководство оккупированными восточными областями должно было осуществляться органами гражданской власти, которые сменили военных. Но для того, чтобы военные передали власть гражданской администрации, в каждом особом случае требовалось специальное распоряжение Гитлера. Поскольку бои на Поддвинье еще только закончились, командование ожидало соответствующего приказа фюрера. И вот он пришел.
В конце июля в штаб-квартиру армии приехал специальный уполномоченный ставки и рейхсминистра по оккупированным областям полковник Штинцгоф. Совещание состоялось в среду после обеда в кабинете командующего армии генерала Крейкембона.
Хотя в кабинете стояла изнуряющая жара, окон не открывали. Совещание было особо секретным. Да и от руин и пожарищ над городом поднимался такой удушливый запах тлена и гари, что от него некуда было деться.
Генерал Крейкембон, высокий, грузный, внешне флегматичный, с большими бесцветными глазами, упрятанными за стеклышками очков, открывая совещание, поздравил присутствующих с победным ходом войны, отдал дань восхищения фюреру и его полководческому гению и затем предоставил слово полковнику Штинцгофу.
Худой и длинный, с высокими залысинами в редких волосах, тщательно разделенных прямым пробором, с холодными синими глазами и оттопыренными ушами, полковнн Штинцгоф зачитал приказ Гитлера о полной передаче власти гражданской администрации Поддвинья. Одиннадцать пунктов приказа определяли компетенцию комиссариата и его взаимоотношения с воинскими частями.
