— Как-как ты сказал? Приключение? Ты принял Вызов ради приключения?! — «Вождю» не хватало только отвисшей челюсти. Хладнокровный индеец исчез.
— Ну да, — кивнул юноша, — соревновательный дух, романтика…
От штурвала донесся хохот наемников.
Несколько секунд все молча смотрели на юношу.
— Да ты просто дурачок, — наконец объявил «Вождь». — Тебе сообщили, что ты можешь серьезно пострадать?
— Я был лучшим в колледже по боевой подготовке.
За шторой, отделявшей нашу часть лодки от кабины управления, хохот постепенно переходил в какое-то хрюканье. Кто-то между приступами смеха просил пощады.
— А вы зачем приняли Вызов? Вас не интересует приключение? — заинтересованно спросил юноша, обведя всех глазами.
— Нет, — сказал «Вождь» — у меня неоперабельный рак мозга. Для меня игра — единственный способ умереть относительно безболезненно, или найти мутаген.
— Мне вынесен тройной смертный приговор, — сказал кто-то с моей скамьи, — а я предпочитаю подохнуть один раз. А если повезет — пройду достаточно далеко, чтобы заработать пожизненную службу.
— По медицинским показателям, — сказал я, когда юноша посмотрел на меня, — из-за родных.
Лодка остановилась. Шторка откинулась, появился бритый, вытирающий рукавом слезы.
— Ну что, искатели приключений, — ухмыляясь, сказал он, — вот они и начинаются! Все на выход.
Мы вышли и осмотрелись. Место было мне знакомо — приходилось бывать тут лично. Кроме того, я бесчисленное множество раз видел его планы и фотографии. Перед нами лежал комплекс очистных сооружений у мертвого города.
Нас провели в управляющее здание. На нулевом этаже мы некоторое время петляли в тесных коридорах, скудно освещенных редкими светильниками, пока не остановились у какой-то двери. Из-за нее доносился восторженный голос, каким ведущие магазинов на диване пытаются впарить вам какую-нибудь хрень. Тони с кем-то перекинулся парой фраз по коммуникатору. Потом выстроил нас в ряд и хлопнул в ладоши:
— Так, заходим внутрь и не балуемся. За мной!
Он распахнул дверь, в коридор ворвался голос «ведущего». Мы прошли внутрь, щурясь от яркого света. В центре помещения в свете прожекторов кривлялся какой-то паренек, разряженный в разноцветные тряпки и нелепую шляпу. У уха этого субъекта торчала гарнитура. Шла видеотрансляция. Зрителями были представительные мужчины в костюмах. Их лица выводилось на экраны настенных мониторов. Рядом были расставлены диванчики со столиками, где в надменных позах развалилось несколько молодых людей.
