— Я никуда не уеду, больше никогда, только с тобой! — воодушевленно прошептал Эдвард и, отпустив одну из рук Беллы, аккуратно вытер слезинки со щек девушки. Кажется, Беллу это умилило, растрогало или просто осчастливило, потому что она наконец-то снова улыбнулась, и её глаза заблестели.
— Мне страшно без тебя… — честно призналась она, не отводя взгляд, и теперь растроганным оказался сам Эдвард.
— А мне без тебя, — ответил он, робко улыбаясь девушке, снова взяв её руку. — Но теперь я — тут, ты — тут, и нам нечего бояться, согласна?
Белла кивнула и, подавляя последние всхлипы, прижалась к груди своего спасителя, теперь уже наверняка зная, кому она может доверять в этом доме. Раз и навсегда он доказал ей, кто он для нее. Осталось только, чтобы Эдвард-ангел был рядом с ней долго? Навсегда?
Белла уснула, а Эдвард все продолжал смотреть на неё и не мог отвести взгляда. Он видел мягкие черты ее расслабленного во сне лица, и ему казалось, что сейчас она еще прекраснее. Эдвард тоже не любил темноты, но теперь он хотя бы в ней не одинок, потому что это милое, это хрупкое и в то же время божественное существо, прильнувшее к его груди, скрасило его одиночество; темнота более не навевала тоску. Он лежал и слушал дыхание его красавицы, его Беллы. Эдвард улыбнулся своим мыслям и аккуратно, чтобы не потревожить спящую девушку, мягко провел пальцами по шелку ее каштановых волос.
Он, конечно, должен был позвонить Джасперу, задать ему трепку по поводу его дурацкой инициативы и вообще держать его подальше от Беллы. Надо бы узнать, что с Элис… От одной этой мысли Эдвард вздрогнул. Но он тут же взял себя в руки, ведь ему надо лежать спокойно, не двигаясь, если он не хотел разбудить Беллу. Его место сейчас здесь! Все дела подождут!
Впервые за семь лет Эдвард чувствовал себя хорошо, можно сказать, он был счастлив… Этого не чувствовалось уже очень давно. Для себя Эдвард однажды решил, что не будет никого любить и что не будет больше ни о ком заботиться!
Все, что было дорого ему, находилось рядом с ним и умирало, как проклятое… И Эдвард боялся за Беллу, не хотел такой участи и для нее, но не мог найти в себе силы отпустить её.
Хорошо, он грешен и виноват, судьбе есть за что его наказывать…
А Элис? В чем провинилась его сестра? В чем провинился Джейкоб?
Воспоминания об их нежных чувствах, о том, как они любили друг друга и как он оказался причиной краха их любви, не давали ему покоя ни днем, ни ночью. Напрасно Элис думала, что её брат не страдает: Эдвард страдал, может, сильнее, чем она… Она тосковала по Джейку, не могла смириться с его уходом из жизни, а он не мог смириться не только с потерей Изабеллы. Он потерял сестру, считавшую Эдварда убийцей своего любимого. Об их родителях, которые пусть погибли уже давно, и говорить не стоило: боль от их потери никогда не пройдет. И неизвестно, что бы с ним стало к пятидесяти, не появись Белла в его жизни.
