— Ты с ума меня хочешь свести? Почему ты молчишь? — отчаянно позвали на том конце телефона, и Белла, наконец-то, получила шанс произнести задуманное:
— Это не Элис, — сообщила она. — Это Белла.
В трубке повисла мертвая тишина, и Белла взволновано вслушивалась в неё, надеясь уловить хотя бы малейший звук. Почему она так соскучилась по этому человеку? Что такое произошло, что она сейчас пытается услышать его голос снова, хотя слышала секунду назад? Кем он стал для неё за этот месяц? Кем станет в будущем?
— Белла? — недоверчиво переспросил он, снова заговорив, и Белла облегченно выдохнула.
— Да. Я знаю, я не должна была отвечать, но я подумала, что что-то произошло, раз ты… Вы звонили столько раз, мистер Каллен… — выдала Белла и попыталась восстановить дыхание после своей речи.
Эдвард на том конце телефона был не то что удивлен, а просто обескуражен, но ему стоило бы поговорить и с мисс Свон, раз на то пошло.
— Ничего страшного, Белла, когда Элис придет, попроси её позвонить мне, ладно? — настраивая неимоверным трудом голос на повседневную волну, попросил Каллен, внутренне содрогаясь от неприязни своей сестры и разрываясь между желанием поговорить с ней и с Беллой.
— Хорошо… — произнесла девушка и через секунду, опомнившись, спросила то, чего боялась и желала спрашивать одновременно: — Мистер Каллен… вы ведь вернетесь завтра? — с надеждой спросила она, сама не понимая, зачем ей это знать, и какого черта она это делает.
У Эдварда же внутри потеплело, будто настала долгожданная весна после долгой зимы. Он улыбнулся, стоя у раскрытого окна в Париже, хотя сердце его сжималось: он не сдержал обещание, он не может вернуться завтра, и это предстояло узнать Белле…
— К сожалению, нет, — он покачал головой, смотря на птиц, летящих мимо. У Беллы к глазам подкатили слезы неизвестно отчего, и она, быстро сморгнув их, попыталась придать голосу былую повседневность:
— Так вы не вернетесь? — спросила она и лишь на последнем слове не смогла сдержать горечи и разочарования. Эдвард же едва не вылетел в окно, по направлению к ней, как птица, потому что желал всем естеством оказаться рядом с ней и поклялся себя, что больше никогда не доведет её до слез, не позволит ей плакать… убьет любого, кто заставил её испытывать боль!
— Я вернусь, что ты, вернусь! — попытался успокоить девушку Эдвард, с ненавистью сбрасывая папки с рабочего стола. — Думаю послезавтра, или в среду, не расстраивайся! — последнее слово он добавил от себя и мысленно отругал свое сознание и язык за такие вольности. Он хотел, чтобы Белла доверяла ему, а станет ли она это делать, если увидит его щенячью преданность ей? Вот черт!
